Когда он вернулся в комнату, девушка уже лежала, задремав с легким наклоном головы; её черные как шелк волосы были распущены, а тонкая белая рука беззаботно свисала с постели. Спала она не слишком аккуратно.
К счастью, на ней снова была надета нижняя рубашка... Цуй Синчжоу и сам не мог понять, испытывал ли он облегчение или сдержанное разочарование?
Мянь Тан не знала, что он вовсе не её муж, но как же он сможет просто так поддаться смуте и овладеть ею?
Цуй Синчжоу не был примером добродетели, но в нём жила мужская гордость. Он ведь не какой-то уличный ловкач, чтобы обманом добиться женщины.
Пользоваться её неведением и подчинять себе — это было бы недостойно его гордости.
Поскольку Мянь Тан не переносила холода, он посидел рядом на краю постели, чтобы согреться, прежде чем лечь рядом.
Когда во сне девушка привычно придвинулась к нему, благоухая, Цуй Синчжоу глубоко вздохнул, нахмурился и закрыл глаза... Спустя немного времени, не удержавшись, он всё же обнял её. Их волосы переплелись, и так они и заснули, прижавшись друг к другу…
Старинные советы по сохранению здоровья всегда имели свои основания.
Такие ночные тренировки с холодной водой – верный способ измотать даже железное тело.
На следующее утро, проведя ночь почти без сна, Цуй Синчжоу почувствовал, что его голова тяжелеет.
Мянь Тан заметила неладное, потрогала его лоб и ощутила жар.
— Вот до чего дошло, а ты еще собрался идти на встречу с шахматным другом, — она уложила его обратно на постель. — Сегодня, даже если сам Император тебя позовёт, ты останешься здесь и будешь вести себя как следует!
Сказав это, она приложила к его лбу прохладную повязку.
Цуй Синчжоу, который редко болел, сейчас страдал от высокой температуры, ломоты в суставах и с охотой подчинился воле девушки, оставаясь лежать.
Мянь Тан, увидев, что муж наконец согласился остаться, успокоилась. Убирая волосы, она выглянула в окно и позвала слугу Мо Жу, чтобы тот нашел лекаря.
Мо Жу, решивший, что для больного князя требуется не абы кто, понимал, что обычный знахарь с дороги не годится. Однако если вызвать привычного лекаря из княжеского дома, слух о «внешнем доме» может дойти до вдовствующей княгини и её, вероятно, это возмутит.
Будучи человеком дальновидным, Мо Жу, всё обдумав, решил обратиться к маркизу Чжэннань за поддержкой.
В последнее время у маркиза Чжэннань с князем Хуайян отношения охладели. Услышав, что этот проходимец прикидывается больным на Северной улице, чтобы вызвать сочувствие молодой красавицы, он мысленно выругался.
Но перед настойчивыми, обходительными уговорами Мо Жу ему пришлось поддаться. Только после этого он переоделся, взял медицинскую сумку и вышел из дома.
Прежде, когда Чжао Цюань приходил сюда, ему казалось, что дом на Северной улице холоден и пуст. Ощущение, что это просто хорошо обставленный капкан, место, созданное, чтобы заманивать. В то время он даже жалел мисс Лю, которая, бедная, ела одну лишь сушеную редьку. Как она могла это терпеть?
С тех пор Чжао Цюань долгое время не появлялся на Северной улице. Да и даже если бы пришёл, Мянь Тан не велела бы открывать ему дверь.
Но, попав во двор, Чжао Цюань сразу ощутил, как атмосфера тепла и уюта буквально накрыла его, словно хлопки ладоней.
Взгляд его привлекли мужские халаты, развешанные рядом с женскими сорочками на веревке для белья, они весело колыхались под солнцем. Под карнизом висели связки перца и сушеная хурма. В кресле-качалке из бамбука свернулась маленьким комочком недавно отнятая от груди кошка, которая настороженно следила за чужаком.
Чжао Цюань и сам не знал, почему, но сейчас это место больше не казалось ему холодным и наигранно-показным, словно дом готовился к долгой счастливой жизни.
Увидев, что Мо Жу привёл Чжао Цюаня, Мянь Тан поспешно удалилась на кухню, чтобы вместе с Ли-мамой приготовить для мужа имбирный отвар, оставив Чжао Цюаня осматривать Цуй Синчжоу.
Чжао Цюань с некоторой грубостью подтянул ему рукав, приложил пальцы к запястью и, спустя некоторое время, буркнул:
— Каждый день прячешься в ароматах и мягких объятиях, пользуясь удобным положением мужа. Как же ты тогда умудрился довести себя до такой слабости, что кровь бурлит, да и внутренний жар так высок?
Цуй Синчжоу не стал реагировать на насмешливые слова друга и лишь спросил с закрытыми глазами:
— Есть ли лекарство, которое поможет быстрее? Завтра в лагерь прибудут высокопоставленные чиновники, без меня не обойтись.
Обычная простуда, конечно, была не трудной задачей для Чжао Цюаня. Он ловко прописал лекарства, а затем предложил сделать иглоукалывание, чтобы сбить жар.
Во время процедуры Чжао Цюань заговорил:
— Вчера ко мне приехали родственники из столицы. Говорят, на северо-западе теперь творится полный хаос: варвары разорвали мирный договор, заключенный покойным императором, и даже убили принцессу Цзиньань, которая вышла за их князя десять лет назад. Её тело открыто выставили на показ. Нам, великому государству Янь, нанесли сильнейшее оскорбление. Чиновников, выступавших за мир, теперь на улице забрасывают тухлыми яйцами. Поэтому все эти ревизоры, приезжающие на юг в войска, считают это отличным поводом скрыться от столичных неприятностей. И тебе остаётся лишь встречать их с хорошей едой и питьём.
Сказанное Чжао Цюанем было знакомо и Цуй Синчжоу. По голубиной почте он получил сведения, что на границе всё обстоит ещё хуже, чем думает народ.
Долго купающиеся в роскоши войска Янь уже давно утратили былую силу. Повсюду, сверху донизу, процветает коррупция, и деньги солдат пропадают. Говорят, что даже оружие не куют из чистого железа — при сильном ударе клинки и копья раскалываются. Пять округов на границе уже потеряны. Последняя линия обороны, Золотые Врата, держится лишь за счёт природной защиты местности.
Но если Золотые Врата падут, Янь будет беззащитна, как раскрытая раковина, доступная варварам для грабежа, и они быстро проникнут вглубь страны.
Вспоминая о выжившем наследнике престола и князе Суй, в котором он видел потенциальную угрозу, Цуй Синчжоу понимал, что их страна находится на краю пропасти.
Процветание, созданное покойным императором, словно теплая вода, в которой медленно варится лягушка, заставило всех потерять бдительность.
Подумав об этой женщине, некогда фаворитке Императора, а ныне могущественной вдовствующей императрице У, которая всё ещё стремится к власти, Цуй Синчжоу невольно усмехнулся.
0 Комментарии