Если наступит день падения страны, каково будет видеть, что некогда любимая наложница покойного императора окажется в руках варваров?
После того как Чжао Цюань прописал лекарства и сделал иглоукалывание, головная боль у Цуй Синчжоу значительно утихла. Мянь Тан велела Фан Се вручить маленький мешочек с серебром в качестве платы за визит.
Чжао Цюань удивленно посмотрел на него, возмущенно бросил обратно Фан Се и, не теряя надежды, вытянул шею и сказал, обращаясь к прятавшейся на кухне Лю Мянь Тан:
— У него простуда не прошла, держись подальше, чтобы не заразиться... А если он когда-нибудь тебя разочарует, приходи ко мне. Мы хоть и друзья с Цуй Цзю, но я не такой, как он...
Мянь Тан не ожидала, что этот врач, даже в присутствии её мужа, способен на такие бесстыдные речи. От возмущения она потянулась за горячим чайником, и только ловкость Ли-мамы спасла Чжао Цюаня от обжигающей воды.
Когда он ушёл, Мянь Тан всё ещё покрасневшая от злости, начала кормить мужа лекарством.
— Что он за человек? Уж не слабоумный ли?
Цуй Синчжоу мягко улыбнулся:
— Единственный ребёнок в семье, избалованный. Не обращай внимания.
Мянь Тан сердито взглянула на мужа:
— Не только я не буду обращать внимания, но и ты тоже! Дружба с ним тебя ничему хорошему не научит.
Цуй Синчжоу слегка улыбнулся:
— А я и не стремлюсь чему-то научиться. Это просто приятное общение.
Мянь Тан, решив, что это очередное оправдание мужа, передала ему ложку:
— О, да! Научишься у него красноречию, умению заигрывать с чужими жёнами и самоуверенности. Рано или поздно он наговорится так, что его изобьют прямо на улице.
Цуй Синчжоу нахмурился, выпил ещё ложку и, сдерживая улыбку, сказал:
— Ты так усердно кормишь меня этим отваром, чтобы выразить своё недовольство?
Мянь Тан лишь сейчас заметила, что лекарство действительно горчит.
Цуй Синчжоу быстро взял у неё чашу и одним глотком осушил остатки. Если честно, его жена с Чжао Цюанем стоили друг друга: не будь они женаты, её бы точно выпороли в княжеском доме.
Убедившись, что он выпил лекарство, Мянь Тан поспешно достала из своей шкатулки пару засахаренных слив и предложила ему, а затем смущенно добавила:
— Прости, я забыла, как ухаживать за мужем, когда он болен. В следующий раз буду лучше подготовлена.
Цуй Синчжоу сжал её нос:
— Значит, ты хочешь, чтобы я снова заболел?
Мянь Тан смущенно прижалась к его груди:
— Только не слишком сильно. Так, чтобы ты остался дома и больше был со мной.
В последнее время она почти не выходила на улицу — не так, как раньше, когда занималась делами, следила за лавкой. Теперь же, оставшись без привычных обязанностей, Мянь Тан чувствовала себя неловко.
Цуй Синчжоу, заметив её скуку, обнял её и ласково сказал:
— Когда закончу с делами, возьму тебя с собой за город, развеемся немного…
Дом на Северной улице был тесноват. Через какое-то время, после того, как правда раскроется, он собирался отправить её в загородное поместье близ Чжэньчжоу.
Ещё его отец построил этот дом для летнего отдыха у гор, с павильонами и беседками, где было полно слуг и горничных, а в саду созревали собственные фрукты и овощи.
Мянь Тан любила заниматься хозяйством, и там ей найдётся занятие, а в остальном, условия не уступали княжеским. Главное, что поместье недалеко от княжеского дворца, и он сможет навещать её, не обделяя заботой…
Цуй Синчжоу подумал, что это куда лучше, чем оставлять её одну в отдалённом городе Линцюань, как если бы они были уже давно женаты.
На следующее утро, отправляясь по делам, он велел Мо Жу уведомить управляющего поместьем в Чжэньчжоу, чтобы тот добавил обогрев в залы и спальню.
Мянь Тан не переносила холод, и это сделает её пребывание комфортнее.
Вернувшись в лагерь, он узнал, что столичный посланник прибыл раньше, чем ожидалось, и сейчас осматривал военный лагерь в сопровождении нескольких офицеров.
Цуй Синчжоу не ожидал, что посланником окажется родной брат бывшей наложницы Си, а ныне вдовствующей императрицы У — нынешний великий тайвэй* У Цзюньцин.
Присутствие столь важной персоны вызвало у него тревогу.
Однако, в отличие от прошлых приказов о сокращении войск, на этот раз брат вдовствующей императрицы вёл себя вполне любезно.
В своих речах он восхвалял князя Хуаян за строгий контроль над армией и умелое командование, называя его важной опорой для стабильности страны.
Цуй Синчжоу слушал с улыбкой, но всё же подозревал, что этот визит не сулит ничего хорошего и может привести к трудной просьбе.
И, как оказалось, он не ошибался. На пиршестве, после нескольких бокалов, великий князь У заговорил о беспорядках на северной границе, заявив, что в столице больше не осталось достойных полководцев для защиты страны.
За последние годы, по его словам, опытных командиров осталось мало, и князь Хуаян, несомненно, является наиболее подходящим для защиты страны. Если он решится на битву, его подвиг войдёт в историю и будет прославлен в веках.
Цуй Синчжоу был поражён: разве двор не мечтает уменьшить власть иноземных князей, так почему хочет отправить его армию на войну? Это казалось абсурдным.
Но У Цзюньцин подготовился основательно.
Северо-запад находился в критическом положении, и даже Золотые Врата не смогут долго выдерживать натиск. Несмотря на отправленные подкрепления, пять потерянных округов так и не удалось вернуть. Солдаты попали в ловушку варваров, и у них закончились запасы.
В результате, Император, послушав старейшину Гэна, решил отправить Цуй Синчжоу на север, чтобы тот командовал войском и защищал границу.
С одной стороны, это могло бы спасти Золотые Врата, с другой — если князь потерпит неудачу, то армия будет сильно ослаблена.
Для двора это выгодно в любом случае.
Однако Цуй Синчжоу не был простым военачальником, а наследственным князем. Лишить его права на его землю было бы непросто.
Но У Цзюньцин, проходя через Хуэйчжоу и Циньчжоу, подготовил всё заранее. Ещё покойный Император разместил вокруг Чжэньчжоу войска, опасаясь роста могущества князей иноземного происхождения.
Если такой князь проявит верность, всё будет спокойно, но если нет — его окружат, и спастись будет невозможно.
Фактически, покойный Император ограничил численность армии таких князей. Цуй Синчжоу же, воспользовавшись борьбой с бандитами, укрепил свои войска, тем самым нарушив традицию.
Если он отправится на фронт, то пусть будет так.
*Тайвэй — это один из высших титулов и должностей в древнем Китае, особенно во времена империй Хань, Тан и других. Он обозначал высокопоставленного военного или гражданского чиновника, занимающего важное положение в государственном управлении.
0 Комментарии