«Люди... русалки
должны жить в воде, не так ли? Ведь если бы они оказались на суше, их кровь
замёрзла бы от холода. Но кто принуждает их покидать море и становиться
добычей?»
Безветренной
ночью его тёмные желания отступили, словно прилив после своего пика, оставив
его в бесконечном изнеможении. В темноте ночь казалась бесконечной... Почему
ещё не рассвело?
Кровь женщины на
кровати остыла, а её тело рядом с ним напряглось. Он выдохнул, с отвращением
открыл глаза и снова закрыл их, погружаясь на мгновение в сон.
Однако, как
только он закрыл глаза, он увидел, как прямо перед ним падает белое одеяние,
удаляясь всё дальше... Но самое странное было то, что лицо падающего человека
становилось всё более чётким. Чем ближе оно подходило к нему, тем отчётливее
становилось. Бледное лицо поднялось, безжизненные глаза уставились на него,
пальцы потянулись, чтобы коснуться его лица, и — «Су Мо» — иссохшие, похожие на
лепестки губы слегка приоткрылись, словно зовя его.
Он пробудился в
кромешной тьме, окутанный плотными завесами, сквозь которые едва проникали лучи
света. В воздухе витали ароматы благовоний — сладковатые и гнилостные, с
примесью чего-то металлического. Неужели ему снова приснился кошмар?
Он медленно
закрыл глаза и попытался вновь погрузиться в сон, но едва успел задремать, как
услышал знакомый голос: «Су Мо».
В дверь раздался
лёгкий стук, и этот звук, подобно раскату грома в безмолвии рассвета, отозвался
в его сознании: «Это я».
Он резко поднялся
с груды парчовых подушек. Маленькая кукла на кровати, словно поражённая его
движением, с громким стуком вскочила на ноги. Головы русалки и куклы
одновременно повернулись к двери.
Пустые глаза
кукловода ярко вспыхнули в ночной тьме, словно переливаясь множеством оттенков.
Однако он продолжал хранить молчание, не произнося ни слова.
«Я Бай Ин», —
тихо и спокойно произнёс голос за дверью, словно это был сон. — «Ты внутри?»
Уголок рта куклы
слегка дёрнулся в подобии улыбки, но прежде чем она успела издать хоть звук,
кукловод стремительно закрыл ей рот ладонью, словно ставя преграду на пути
любого звука.
И тут, прежде чем
кукловод успел что-либо предпринять, руки куклы пришли в движение. Поводки,
прикреплённые к его запястьям, взвились в воздух и с грохотом распахнули дверь.
В предрассветной
тишине комнату наполнил мерцающий серо-голубой свет, принеся с собой влажный
ветер дождливого дня. Занавески, развеваясь на ветру, создавали ощущение
движения в этой безмолвной атмосфере.
Внезапно дверь
распахнулась, и женщина в белом, уже собравшаяся уходить, остановилась. Она повернула
голову и заглянула в проём, её длинные до щиколоток волосы развевались на ветру
и под дождём. Эти светлые, словно снег, волосы резко контрастировали с тёмным
фоном дверного проёма.
Пока женщина
стояла, словно не в силах пошевелиться, небесный свет, казалось, проникал ей в
глаза, заставляя щуриться и прикрывать их рукой. Кукловод, сидевший на диване
обнажённым, тоже не мог смотреть прямо на свет.
В этой тишине
внезапно раздался звук падения тяжёлого предмета с кровати. С глухим стуком он
ударился об пол. Это был окровавленный труп женщины, который скатился с края
кровати.
Двое людей,
находящиеся внутри и снаружи комнаты, хранили молчание, словно их окутала
невидимая бездна.
Лишь маленькая
кукла, сидевшая у изголовья кровати, безмолвно улыбалась, приветствуя гостью,
которая стояла за дверью.
Дождь усиливался,
проникая в коридор и играя с длинными белыми волосами женщины в белом. Он
ворвался в открытую комнату, мгновенно унося с собой аромат благовоний,
наполнявший её, и пробуждая всех ото сна.
Они смотрели друг
на друга в молчании, ведь с момента их последней встречи прошло сто лет. Оба
были поражены. Когда они оглянулись назад, им показалось, что именно столько
времени и прошло. Независимо от того, какие воспоминания их связывали, они
больше не узнавали человека, стоявшего перед ними.
Она оказалась
совершенно другой. Удивительно, но казалось, что он видел её впервые.
Сто лет назад
мальчик-русал услышал её голос, ощутил её щёку и нежно поцеловал её в лоб.
Однако слепой мальчик никогда раньше её не видел. Прикосновение его пальца
создало в его сознании образ благородной девушки.
Это призрачное
лицо являлось в его ночных кошмарах бесчисленное множество раз на протяжении
последних ста лет. Её бледное, прекрасное лицо и безжизненные очи словно
взывали к нему. Её руки простирались, чтобы коснуться его лица, а прекрасные
уста, подобно увядшим лепесткам, как будто молили о чём-то.
В этот миг
пространство и время словно разделились, и одеяние её, подобно пёрышку,
устремилось в неведомую бездну.
В последний
момент, сто лет тому назад, она прощалась с мальчиком-русалом, на лице которого
застыли загадочная полуулыбка и жестокость. Его тёмно-синие глаза, лишённые
блеска, казались тусклыми и не фокусировались, словно у рептилии. Однако,
несмотря на это, его лицо, ещё сохранившее юношеские черты, оставалось юным и
невинным, совершенно не похожим на то, что выражало лицо стоящего перед ней
человека.
После продолжительного молчания, в уголках окровавленного рта кукловода неожиданно появилась улыбка. Он опустил руку, столкнул безжизненное тело с кровати, облачился в длинный халат и с безразличием во взгляде спустился по лестнице. Он высоко поднял голову, готовый встретить любое выражение лица и пристальный взгляд.
Воцарилась тишина. В этой тишине яркая вспышка молнии расколола небо, озарив небо и землю.
0 Комментарии