— Господин, не
тревожьтесь обо мне, — с мягким спокойствием произнёс Мужун Сюй.
— Господин Си
Джин, прошу вас, не извольте беспокоиться. Если мне удастся найти надёжного
человека, коему можно будет доверить безопасность мастера Мужуна на всём
протяжении пути до страны Цзечжи, я непременно так и поступлю, — произнесла
величественная владелица игорного заведения, мадам Жуи, с удивительным
хладнокровием. Хотя её бизнес рухнул в одночасье, она не поддалась панике и
неспешно продолжила: — Я имею богатый опыт в этом деле, и у меня есть
определённые связи. Будет нетрудно найти того, кто сможет позаботиться о
мастере Мужуне.
— В таком
случае... Благодарю вас, — произнёс Си Джин, поражённый серьёзностью, с которой
говорила владелица игорного дома. Он поспешил выразить свою признательность.
— Не стоит
благодарности, — промолвила мадам Жуи, с улыбкой поднимая руку и касаясь
висков. — Мастер Мужун — сын Хун Шань, потомок нашего народа русалок, и мы
обязаны оказать ему помощь. Более того, теперь мы, морской народ и народ
Кунсана, заключили союз, и мы должны поддерживать друг друга, не подведя
генерала Си Джина.
После недолгого
молчания она извлекла из сумки кристально чистый нефритовый жетон и нежно
погладила его. На жетоне был выгравирован символ высшей власти — двуглавая
птица с золотыми крыльями. Этот дар, преподнесённый губернатору десятью
старейшинами империи Кан Лю, хранился у неё долгие годы и не утратил своего
значения.
— «Пусть мастер
Мужун примет этот знак, имеющий две головы и золотые крылья», — произнесла
мадам Жуи, внимательно рассматривая нефритовую пластину, прежде чем передать её
молодому торговцу. — «Что касается вас, то после поражения армии восстановления
Хун Шань оказалась в плену. После всех этих испытаний она встретила вашего отца.
Когда я увидела вас, у меня возникло ощущение, что вы — моё дитя».
С глубоким
вздохом мадам Жуи передала нефритовую пластину, имеющую глубокое значение.
Внезапно в
воздухе раздался едва слышный звук, словно некая невидимая сила вмешалась в
происходящее. Нефритовый жетон выскользнул из пальцев Мужун Сюя, и все были
поражены. Си Джин, стиснув свой меч, повернул голову и увидел кукловода,
сидящего в углу. Тот бесстрастно поднял руку и вложил жетон в ладонь Си Джина.
— Молодой
господин? — удивилась мадам Жуи и, запинаясь, пробормотала: — Что? Молодой
господин, вы против?
— Я против, —
холодно ответил Су Мо. — Эту вещь нельзя дарить людям из Чжунчжоу.
— Но... но... —
Мадам Жуи была озадачена возражением молодого господина. Она склонила голову и,
повинуясь, прошептала: — Но мастер Мужун — сын Хун Шань...
— Хун Шань прежде
была с нами, но ныне её нет. — Не успела госпожа Жуи закончить фразу, как Су Мо
прервал её. Взгляд его был пустым и холодным, но в уголках губ играла
презрительная усмешка. — Тот, кто покинул нас, надеясь на защиту других, уже не
представляет для нас ценности!
Эти слова, полные
злобы и презрения, пронзили Мужун Сюя подобно острому клинку.
Молодой торговец
резко поднял взор и устремил его на Су Мо, словно пытаясь восстановить в памяти
миг, когда тот произнёс эти язвительные слова. Однако Мужун Сюй не позволил
себе поддаться гневу. Напротив, он успокоил Си Джина и обратился к Су Мо:
«Урок, который ты получил, заключается в том, что ты никогда в жизни не знал
милосердия и не способен оценить его по достоинству».
Су Мо, собираясь
заговорить с улыбкой, внезапно умолк, словно вспомнив о чём-то, и его лицо
побледнело.
В воздухе повисла
напряжённая тишина, и все присутствующие ощутили сгустившееся напряжение. Чжэнь
Лань, не обращая внимания на На Шэна с книгой в руках, резко обернулся и, встав
между двумя сторонами, рассмеялся: «У морского народа тоже бывают внутренние
конфликты? Разве вам нельзя считать этого маленького брата Мужуна своим?»
Страстное желание
Су Мо убить угасло, и он фыркнул, тихо произнеся одно слово: «Бастард».
Это слово
заставило всех побледнеть.
На протяжении
тысячелетий Юньхуан разводил русалок как рабов. Народ Кунсан и нынешняя империя
Кан Лю практиковали скрещивание людей с русалками, но в результате рождалось
очень мало детей смешанной расы.
Хотя владельцы
этих рабов-русалок получают удовольствие от процесса их эксплуатации, они
считают продолжение рода русалок чем-то постыдным. Многие зародыши, находящиеся
в утробе своих матерей, не успевают развиться и погибают.
Даже среди людей, имеющих частичную связь с русалками, рождение ребёнка в результате жестокого обращения с русалками считается чем-то предосудительным. К таким детям относятся с неприязнью и называют их «бастардами».
Этот термин не используется ни одной из рас, и ювелир из Чжунчжоу никогда не пытался проникнуть в его глубинный смысл. Услышав эти два слова, он воспринял их буквально, и это вызвало в нём сильное раздражение.
0 Комментарии