— … У Вас всё ещё затекшие ноги? — недоумённо спросила Ляо Тинъянь. Ведь она использовала духовную энергию, чтобы помочь ему, и три нажатия было вполне достаточно.
Сыма Цзяо нахмурился:
— …ноги действительно не затекшие. Но ты ограничиваешься этим, когда пытаешься угодить мне?
Он посмотрел на Ляо Тинъянь с такой суровой настойчивостью, что многие бы пришли в ужас. Обычно, когда он так смотрел, все, от министров до придворных и даже красавицы из гарема, пугались до полусмерти.
Ляо Тинъянь, однако, в своей голове только фыркнула: «Ты серьёзно, Сыма Цзяо? Ты тут демонстрируешь своё умение капризничать?»
Она вздохнула.
«Ладно, ему всего шестнадцать, ещё не прошёл подростковый период. Подумаешь, потешу его немного. Не стоит взрослому человеку спорить с ребёнком, так что, если нужно помассировать ноги, я это сделаю».
Хотя цель была достигнута, Сыма Цзяо чувствовал, что Ляо Тинъянь, кажется, думала совсем не о том, о чём он. Было даже ощущение, будто она мысленно называла его «маленьким Императором» с лёгким умилением.
— …наверное, мне показалось, — пробормотал он себе под нос.
Сыма Цзяо перевёл взгляд на реку за окном и вдруг вспомнил важное дело. Он постучал по стенке кареты.
— Ваше Величество, — тихо отозвался один из всадников, приблизившись к карете.
— Как там Вэй Сяньюй? — спросил Сыма Цзяо.
— Губернатор Вэй уже вернулся, — ответил слуга.
Сыма Цзяо потер виски, вспомнив, что не успел разобраться с Вэй Сяньюем. Ведь он приехал в Лиян не просто так — Вэй Сяньюй был замешан в заговоре с Хоу Наньянем и тайно занимался грязными делами. Сыма Цзяо хотел устранить его на этом пути, но что-то отвлекло его… Он посмотрел на Ляо Тинъянь. Это она заставила его забыть о деле.
Он ещё немного выбирал между тем, чтобы «отпустить Вэй Сяньюя» и «немедленно вернуться и наказать его». Сыма Цзяо всё-таки выбрал последнее. Нельзя упускать возможность. Он тут же отправил несколько человек назад, чтобы завершить дело.
Через несколько дней эти люди догнали кортеж и сообщили Сыма Цзяо результат, которым он остался доволен.
Сыма Цзяо всегда окружали верные слуги, готовые исполнить любой его приказ. Их преданность была столь же известна, как и жестокость красавиц из его гарема. Все знали, что они одинаково опасны. Змеиные интриги гарема разрушали семьи, а убийства, организованные слугами, вносили хаос.
Любой, кто осмеливался раздражать Сыма Цзяо, встречал ужасную участь.
Если бы все не боялись его так сильно, его частые отлучки из дворца по несколько месяцев наверняка бы вызвали в столице хаос. Но благодаря его отсутствию за делами наблюдали несколько старых министров, каждый из которых представлял свою фракцию. Они прекрасно управляли всем, устраивая свои политические интриги.
Сыма Цзяо, по идее, должен был быть главным действующим лицом, но по факту он превращался в зрителя. Пусть и в зрителя, которого все ненавидели и боялись.
Как только кортеж Императора въехал в Яньчэн, несколько людей бросились к воротам, чтобы известить всех, что Сыма Цзяо вернулся. Это означало, что спокойные дни снова закончились.
Ляо Тинъянь с интересом наблюдала за происходящим. Ей казалось, что прошло немало времени с тех пор, как она в последний раз видела Сыма Цзяо в таком окружении. Когда-то он был ужасающе могущественным, но, несмотря на это, не любил демонстрировать своё могущество слишком явно. Он предпочитал путешествовать с ней и чёрной змеёй, и раздражался, если кто-то их беспокоил. А теперь перед ней был настоящий Император с кортежем и парадом, что действительно выглядело «по-императорски».
Кортеж въехал на главную улицу, ведущую к воротам дворца, который был окружён стражей, не подпускавшей никого из простолюдинов.
Дворец в Яньчэне был огромным и значительно отличался от того, что Ляо Тинъянь видела в демоническом мире. Он имел давнюю историю, а стены из голубоватого камня придавали ему особое, человеческое очарование. Это был символ времени и эпохи, а не вечности и роскоши, присущей строениям в мире бессмертных.
Ляо Тинъянь, будучи культиватором на протяжении стольких лет, почти забыла, что когда-то была обычной смертной.
Сыма Цзяо заметил её задумчивый и немного печальный взгляд в окно и вдруг почувствовал себя недовольным.
«Может, она не хочет входить во дворец? Что это за выражение лица? Неужели только сейчас она поняла, что её ждёт?»
Его недовольство заставило его принять решение повысить её статус ещё выше, чем он планировал.
«Так она точно будет довольна», — решил он.
Но если даже это не поднимет ей настроение, то он сочтёт это за высокомерие и не будет терпеть её долго.
Не осознавая, что Император сам себе что-то напридумывал, Ляо Тинъянь последовала за ним в его резиденцию Чэнь и, после купания и переодевания, отправилась на вечерний пир.
Каждый раз, когда Сыма Цзяо возвращался в столицу, он устраивал пиршество, чтобы возобновить связи со своими придворными — конечно, через раздачу красавиц.
Женщины из его гарема сидели в смежном зале за занавесом. Оттуда были видны только их силуэты, и они лениво переговаривались, тогда как в главном зале министры сидели с такими выражениями лиц, словно их пригласили на похороны.
0 Комментарии