Сыма Цзяо прибыл последним вместе с Ляо Тинъянь. Она сразу заметила, что большинство присутствующих смотрят на неё больше, чем на самого Императора.
Император сел на своё место. Он не отправил Ляо Тинъянь к гаремным женщинам, а пригласил её сесть рядом с собой, что вызвало настоящий переполох. Ляо Тинъянь уловила, как за занавесом образовалось волнение среди женщин гарема.
— Начинайте пир, — приказал Сыма Цзяо.
Слуги поспешили убрать лёгкие закуски и принести горячие блюда с вином. Вскоре зал заполнили танцовщицы, и начался праздник с песнями и танцами.
Ляо Тинъянь, глядя на разнообразные блюда, с удовольствием начала есть. Но тут она заметила, как слуга, подливающий вино, вдруг испуганно вдохнул, и её рука с палочками замерла.
— Ешь, что хочешь, — сказал Сыма Цзяо небрежным тоном.
Затем он бросил взгляд на слугу:
— Убирайся.
Слуга, вытирая пот со лба, поспешно ретировался. Император явно стал мягче, чем раньше, и этот слуга явно чувствовал, что ему повезло.
Ляо Тинъянь съела ещё пару кусочков, чувствуя на себе взгляд Сыма Цзяо, который всё это время смотрел на неё и даже не притронулся к еде.
— Ваше Величество не ест? — спросила она, не выдержав.
В последнее время, когда они были в пути, он тоже почти ничего не ел. Он всегда был таким, не любил есть. Но теперь он стал смертным, и если он не будет есть, то как же он выживет? Неудивительно, что довёл себя до такого состояния. У него действительно слишком много вредных привычек.
Ляо Тинъянь думала над тем, когда бы приготовить ему что-нибудь питательное, и мимоходом положила ему в тарелку мясную фрикадельку.
— Ваше Величество, это вкусно, попробуете?
В этот момент в зал вошёл дворецкий с вином и, увидев происходящее, уронил поднос от страха.
— Что вы так паникуете? — удивлённо спросила Ляо Тинъянь.
Сыма Цзяо с недовольным выражением взглянул на фрикадельку в тарелке и махнул рукой, отсылая дрожащего от страха дворецкого.
— Не буду есть, — ответил он.
Неужели его привередливость в еде была заложена в его душу?
Ляо Тинъянь с лёгким раздражением забрала фрикадельку и съела её сама.
Может быть, сегодняшняя безобидность Императора так расслабила министров, что, не дождавшись его выходок, они начали наслаждаться праздником с танцами и музыкой. После нескольких тостов многие уже успели напиться. По обычаю, министры выходили вперёд, чтобы предложить Императору тосты.
Затем настал черёд награждений.
Сыма Цзяо, как всегда, отправил двух красавиц в качестве вознаграждения.
Один из министров, по фамилии Чжао, за последние два года стал особенно влиятельным и считался одним из самых преданных людей Сыма Цзяо. Он пользовался большим доверием Императора, так как был достаточно беспринципным и жестоким. В свои двадцать с небольшим лет он уже был назначен на пост одного из девяти главных чиновников — начальника казначейства. Он был пьян и, чувствуя себя на пике могущества, полушутливо обратился к Императору:
— Ваше Величество, ваша новая красавица мне по душе. Не могли бы вы уступить её мне?
В зале воцарилась гробовая тишина.
Сыма Цзяо молча перевёл взгляд на министра Чжао, не проявляя при этом ни единой эмоции на лице.
Музыка и танцы в зале прекратились, шумные тосты стихли. Все поняли, что что-то пошло не так, и замерли в ожидании. Напряжённая тишина повисла в воздухе.
— Ты хочешь мою наложницу? — тихо спросил Сыма Цзяо, наклонившись вперёд.
Его слова прозвучали едва слышно, но словно удар грома заставили сердца всех в зале замереть от ужаса.
Наложница? В гареме Императора все красавицы были на самом низком уровне, без титулов. Титулы Императрицы, первой супруги и девяти наложниц оставались вакантными, и никто не видел, чтобы Сыма Цзяо дал кому-либо из гарема более высокий ранг. И вот теперь вдруг оказывается, что у него есть наложница с титулом?
Незнакомая женщина вдруг становится наложницей? Если бы кто-то сказал, что Сыма Цзяо увлёкся чьей-то красотой, никто бы не поверил. Но сейчас они уже не были в этом так уверены.
Министр Чжао наконец протрезвел. Он, ошеломлённо глядя на мрачное лицо Императора, начал дрожащими губами произносить:
— Ваше Величество, я... я выпил слишком много... потерял голову...
Сыма Цзяо лениво постучал пальцами по столу.
— Вырвать ему язык и повесить у ворот дворца.
Четверо дворцовых стражников, что стояли неподалёку, молниеносно выступили вперёд. На глазах у всех они схватили министра, двое удерживали его за руки и ноги, третий раскрыл его рот, а четвёртый вырвал язык.
— Нет, нет, прошу...! — застонал министр, но вскоре всё стихло.
Ляо Тинъянь так и осталась с палочками в руке, наблюдая за тем, как двое дворцовых стражников потащили безжизненное тело через зал. За ним тянулась длинная кровавая полоса, которую никто не спешил убирать. В зале и за его пределами стояла полная тишина.
Сыма Цзяо вновь повернулся к Ляо Тинъянь и, слегка улыбнувшись, произнёс с той же мягкой интонацией:
— Почему ты перестала есть? Попробуй это блюдо — язык.
Казалось, что, убив человека, он наконец почувствовал удовлетворение и даже проявил интерес к еде перед ним.
Ляо Тинъянь: «...»
0 Комментарии