Хунло не хотела обсуждать такие мелочи, поэтому сказала:
— Ладно, делай что хочешь. В конце концов, это всего лишь простые люди.
Именно в этот момент Ляо Тинъянь заметила снег за окном. Она замерла на мгновение, закрыла глаза и поняла, что снег падал только на эту горную лесную местность перед её глазами.
Снег на соснах на задней горе ещё не растаял, а с новой снежной бурей здесь снова на долгое время воцарится белый мир.
Ляо Тинъянь распахнула окно, позволяя снежным хлопьям влететь внутрь и унести тепло комнаты. Она пришла сюда, чтобы увидеть снег, и об этом знал это только один человек.
Хунло заговорила о Сыма Цзяо:
— Ты уже полгода с ним. Он вспомнил что-нибудь? Вспомнил ли он тебя? Как у вас сейчас дела?
Как ближайшая подруга Ляо Тинъянь, она беспокоилась о том, как развиваются их отношения.
Она заметила, что Ляо Тинъянь не отвечает. Та смотрела на снег за окном с лёгкой улыбкой на лице.
«Ладно, не стоит спрашивать».
Хунло что-то услышала и внезапно произнесла:
— Всё, я сказала, что хотела. До встречи в следующий раз.
Она мгновенно исчезла, выпрыгнув в окно.
Как только Хунло ушла, в комнату вошёл Сыма Цзяо. Он, как обычно, сел за спину Ляо Тинъянь, обнял её, и они вместе смотрели на падающий снег. Ляо Тинъянь привычно облокотилась на него, её пальцы едва шевельнулись. Печь в комнате начала излучать тепло. Воздух вокруг них стал таким же тёплым, как весной.
Во время сильного снегопада мир всегда погружается в особую тишину. В какой-то момент Ляо Тинъянь захотела спросить Сыма Цзяо о том, как много он вспомнил. Тот факт, что он вызвал этот снегопад, говорил, что многое.
Но она не стала задавать вопрос. Ей было спокойно.
Она давно знала, что Сыма Цзяо рано или поздно всё вспомнит. Ведь он не прошёл процесс реинкарнации, а всего лишь переродился.
Если реинкарнация похожа на разборку компьютера и установку его частей в другие системы, то перерождение — это всего лишь переустановка системы на компьютере с сохранёнными данными. Даже если мать, родившая Сыма Цзяо, не съела пилюлю перерождения, его память всё равно со временем вернётся. Ляо Тинъянь просто не знала, сколько это займёт.
Если уж говорить откровенно, то ей самой вернуть свои воспоминания было сложнее. Ведь для этого каждый раз её душа должна была проходить через боль, чтобы извлечь стёртые воспоминания.
Ляо Тинъянь всегда полагалась на судьбу. Она сжала руку Сыма Цзяо, почувствовала слабую волну его духовной силы и медленно закрыла глаза, погружаясь в сон.
«Пусть всё идёт своим чередом», — подумала она. В этом мире все дела усложняются, если слишком много о них размышлять.
На юге в нескольких уездах снегопады прекратились, и только на безлюдной горе Цунцзинь снег всё ещё падал.
Сыма Цзяо и Ляо Тинъянь прогуливались по сосновому лесу на задней горе. Их красный зонт был покрыт снегом и стал белым. В лесу была тропинка, ведущая к старому дикому павильону на горе. Им было нечего делать, поэтому они не спеша шли вверх по ступеням, наслаждаясь снегом. Редко когда Ляо Тинъянь находила в себе силы подниматься в гору. Обычно она оставалась на месте, словно «зимовала».
Как говорится: весной хочется спать, летом хочется отдохнуть, осенью — ничего не делать, а зимой — зимовать. Таков был ритм жизни всех трудяг. И хотя Ляо Тинъянь давно уже не была одной из них, этот ритм она не изменила.
Они шли по горной тропинке: Сыма Цзяо шёл впереди, без зонта, его плечи покрывал снег. Ляо Тинъянь шла позади с зонтом, укрываясь от снежинок. Она крутила зонт в руках, и снег с тихим шелестом осыпался на его меховой плащ, но Сыма Цзяо легко стряхивал его.
Он обернулся, слегка приподняв бровь, и, не обращая внимания на её шалости, продолжил идти.
Горный павильон, к которому они пришли, был почти разрушен и заброшен. Он был весь засыпан снегом. Они обошли его кругом и остановились под сухим деревом рядом с павильоном. Сыма Цзяо слегка тронул его, и снег с ветвей тут же обрушился на голову Ляо Тинъянь, как раз в тот момент, когда она убрала зонт.
— …
Ляо Тинъянь молчала.
Прежде чем она успела ответить, Сыма Цзяо отломил ветку, с которой только что стряхнул снег. Его пальцы легко коснулись сухого сучка, и на глазах у Ляо Тинъянь он мгновенно покрылся почками, которые тут же распустились в несколько розовых цветов персикового дерева.
Это была простая техника возрождения.
Ляо Тинъянь молча стояла некоторое время, а затем взяла ветку с цветами, которые расцвели не по сезону.
Сыма Цзяо взял её за руку, и они пошли обратно.
— Я знаю, чего ты боишься, но я уже говорил: пока я рядом, тебе нечего бояться.
Ляо Тинъянь слегка покрутила в руках ветку персикового дерева и подумала: «Чего мне бояться? Единственное, что в этом мире меня пугает, — это ты».
Но её Император, как эта ветка, цветёт тогда, когда сам того пожелает, и никто не может ему помешать.
0 Комментарии