Лу Му продолжал сверкать глазами, явно намереваясь снова высказаться, но Лу Сянь успел прикрыть его рот ладонью:
– Лу Му, ты что, с утра выпил лишнего? Сегодня радостный день для Мянь Тан, а ты устраиваешь пьяный дебош!
Затем, обернувшись к Цуй Синчжоу с извиняющимся выражением лица, он добавил:
– Князь, прошу прощения. Отец и я не стали заранее рассказывать семье о вашем титуле, а мой брат утром пропустил пару чарок, вот и потерял голову…
Разумеется, питьё рано утром – слабая отговорка, но Цуй Синчжоу лишь слегка улыбнулся и, подхватывая слова Лу Сяня, спокойно ответил:
– Если это всего лишь пьяные речи, то не стоит обижаться. Раз уж теперь мы одна семья, давайте будем обходиться без лишней церемонии. Заходите в зал, поговорим там.
В это время отряд солдат в доспехах начал разгружать подарочные повозки и переносить вещи в дом Лу.
Мо Жу, следуя традиции, громко зачитывал список даров у ворот.
Многие из подарков были не в ящиках, а выставлены на обозрение. Львы из резного нефрита, золотые браслеты, дорогие ткани – всё это было таким, чего местные жители никогда прежде не видели.
Однако Лу Му, будучи человеком сведущим, сразу понял, что некоторые из этих вещей – дары императорского двора. Подобное могли получить только знатные князья, удостоенные особого императорского милосердия.
Среди даров были и обязательные деликатесы, такие как плавники акулы, трепанги и морские ушки, всё исключительно высшего качества. Кроме того, по слухам, в числе подарков числились земельные наделы и лавки.
Лу Му осознавал: если бы это был обман, никакой мошенник не смог бы предоставить таких даров. Продай они всё имущество семьи Лу, этого не хватило бы и на половину.
К тому же войска князя Хуайян уже несколько дней стояли лагерем недалеко от города, а вооружённые солдаты регулярно появлялись на улицах. Кто осмелился бы при таких обстоятельствах притворяться самим Цуй Синчжоу?
Когда весь караван вошёл в дом, а отец и старший брат явно не выказывали ни малейшего сомнения в титуле гостя, Лу Му начал понимать: этот молодой человек с благородными манерами действительно был тем самым великим северо-западным полководцем – Цуй Синчжоу!
Всё семейство Лу замерло в изумлении.
Каким образом Мянь Тан, проживая эти годы вдали от дома, сумела завязать знакомства с князьями и сановниками? И вправду ли князь Хуайян собирается сделать её своей законной женой?
В полной тишине, царившей от удивления, Цуй Синчжоу уже привёл Мянь Тан к старику Лу У, чтобы преподнести ему чай как дань уважения.
Лу У был человеком с жизненным опытом, и, будучи в преклонном возрасте, научился спокойно смотреть на земные блага. Узнав о личности Цуй Синчжоу заранее, он встретил молодых без лишнего смущения.
После церемонии он внимательно посмотрел на пару. Если отбросить их знатное происхождение, то перед ним стояли молодые люди, которые, казалось, идеально подходили друг другу.
Никто не знал, каким способом этот юноша смог убедить внучку дать согласие на брак. Но, глядя на Мянь Тан с её аккуратно уложенными волосами и слегка подведёнными бровями, Лу У не заметил ни малейшего намёка на недовольство.
«Если она согласилась по собственной воле, значит, всё хорошо», – подумал он. Затем, не спеша, Лу У обратился к Цуй Синчжоу:
– Мянь Тан, лишившись матери в раннем детстве, унаследовала мой упрямый характер. Благодарю вас, князь, за то, что вы не побоялись этого и выбрали её. Прошу вас быть к ней снисходительным. Если же она окажется слишком непослушной, возвращайте её обратно в дом Лу, и я сам возьмусь за её воспитание.
Эти слова заставили женскую половину семьи замереть от неловкости. Кто обсуждает возможность возвращения девушки в родной дом в день её помолвки?
Но более сообразительные уловили скрытый смысл слов старика: «Моя внучка может быть непослушной, но, пожалуйста, будьте великодушны и не наказывайте её. Если будет сложно, просто верните её домой – я приму её обратно».
Цуй Синчжоу прекрасно понял, что Лу У опасается за судьбу внучки.
Слова старика, казалось, намекали на возможные трудности в браке, будто княжеский дом был логовом дракона. Любой другой на месте Цуй мог бы рассердиться. Но он, зная, что добивается расположения этой семьи, лишь искренне и с уважением ответил:
– Раз я решил взять её в жёны, то, естественно, буду уважать и любить её. Вы можете быть спокойны: возвращение её обратно не понадобится.
Лу У кивнул, удовлетворённый этим ответом, и больше не стал затрагивать эту тему. Разговор плавно перешёл к обсуждению деталей предстоящей свадьбы.
Поскольку Цуй Синчжоу ещё занимал военную должность и его возвращение в столицу оставалось неопределённым, точная дата свадьбы пока не была назначена. Было согласовано, что перед самой церемонией дом Лу направит представителей в Чжэньчжоу для участия в торжестве.
Что касается приданого, то Цуй Синчжоу даже не поинтересовался его размером. Для него главной была сама Мянь Тан. Если потребуется, он готов был сам выделить средства на её приданое. Это упростило бы обычный процесс помолвки.
Тем временем Лу Му, найдя момент, вытащил старшего брата из комнаты и в гневе обратился к нему:
– Брат, вы с отцом что, не считаете меня частью семьи Лу? Почему мне не сказали, что Цуй Синчжоу – это князь Хуайян? Из-за вас я опозорился перед ним, а как теперь быть? Он, наверное, уже ненавидит меня за этот скандал! Как я теперь могу рассчитывать на родственные связи с ним?
.jpg)
.jpg)
.jpg)
0 Комментарии