Так завершилась встреча у городских ворот. Она сохранила внешнюю торжественность, но с внутренним напряжением, которое почувствовали лишь немногие.
После того как Цуй Синчжоу с военачальниками вошёл в город в сопровождении чиновников, его армия разбила лагерь всего в пятистах метрах от городских ворот. Палатки тянулись бесконечной линией, а в честь торжественного события устроили масштабное угощение, угощаясь дарами императора.
Тем временем во дворце начался торжественный пир. Под звуки изящной музыки шелковых струн и бронзовых колоколов Лю Дань восседал на троне вместе с императрицей Си, наблюдая за началом пира. Придворные девушки подносили изысканные блюда, украшая столы редкими яствами.
Императрица Си, после того как родила сына от Императора, стала выглядеть ещё более величественно, приобретя заметную статность. Однако её манеры оставались прямолинейными и открытыми. Обратившись к Мянь Тан, она с улыбкой сказала:
– Входя в этот дворец, вы можете чувствовать себя как дома. Ешьте всё, что вам нравится, не стесняйтесь. Я помню, как впервые попала сюда: сидела и таращилась на весь этот стол, а в итоге вышла отсюда с пустым желудком!
Лю Дань, видимо, привык к непринуждённости своей супруги и не стал её прерывать. Однако её отец, господин Си, тяжело кашлянул, напоминая дочери о необходимости соблюдать достоинство и величие Императрицы.
Си Икуан испытывал горькое сожаление. Если бы он знал раньше о подлинной личности Лю Даня, он бы не выдал за него свою грубоватую дочь от наложницы. В те годы он был лишь низшим офицером, и семья жила небогато. Будучи всего лишь дочерью наложницы, она не получила должного воспитания и образования. Её манеры теперь часто выдают её происхождение.
Мянь Тан, однако, нашла прямоту Императрицы весьма приятной. Склонив голову, она учтиво ответила:
– Ваше Величество, благодарю за заботу. Обещаю, что не останусь голодной и с благодарностью воспользуюсь столь щедрым угощением.
Императрица Си, не узнав Мянь Тан, с которой когда-то столкнулась в фарфоровой лавке в Линцюане, была рада её простоте и уверенности. Улыбнувшись, она сама взяла кусок заливного из свиной рульки и принялась его с удовольствием есть.
Цуй Синчжоу, заметив её жест, с лёгкой улыбкой обратился к Лю Даню:
– Ваше Величество, находясь на границе, я не имел чести лично приветствовать вас на троне. Это всегда тревожило меня. Но, увидев сегодня ваше великодушие и добродушие Императрицы, я чувствую себя согретым теплом весеннего солнца и осознаю безграничность вашей милости.
Мянь Тан, последовав примеру Императрицы, тоже попробовала кусочек заливного, но, услышав слова Цуй Синчжоу, слегка наклонила голову и с интересом взглянула на него. Её взгляд, искренний и немного кокетливый, заставил сердце Лю Даня снова сжаться от горечи.
Этот пир был посвящён чествованию героев.
Лю Дань твёрдо решил сперва выдержать протокольную часть и только затем в приватной обстановке задать Цуй Синчжоу вопрос: как он смог заполучить Мянь Тан?
Лю Дань поднял глаза и, словно невзначай, заговорил:
– Князь Хуайян, вы подавили мятеж на северо-западе, совершив подвиги, достойные восхищения. По справедливости, я должен одарить вас по заслугам. Но вы уже обладаете титулом наследственного князя, бесчисленными владениями и тысячной армией под вашим командованием. Что я, Император, ещё могу предложить вам?
Эти слова, произнесённые с внешней лёгкостью, заставили присутствующих напрячься. Под их кажущейся простотой скрывался скрытый намёк. Император недвусмысленно намекал на то, что Цуй Синчжоу сосредоточил в своих руках слишком много власти и влияния.
Это было тонкое предупреждение – своего рода приглашение к «дружескому» разоружению. Лю Дань напоминал о том, что, несмотря на заслуги, война закончилась, а власть следовало вернуть трону. И если князь не поймёт этого намёка, в будущем ему не стоит жаловаться.
В зале повисло молчание. Придворные, давно привыкшие читать между строк, моментально уловили подтекст. Они замерли, затаив дыхание, чтобы услышать ответ Цуй Синчжоу.
Князь Хуайян остался внешне спокоен. Слегка улыбнувшись, он почтительно склонился и ответил:
– Ваше Величество, моя верность никогда не была ради титулов и богатств. Для меня нет большей награды, чем видеть покой на границе и здоровье Императора. Однако… у меня есть одно небольшое прошение. Осмелюсь ли я попросить вас его исполнить?
Лю Дань, всё ещё держа в руках чашу с вином, кивнул и спокойно спросил:
– О чём идёт речь?
Цуй Синчжоу встал с места, торжественно опустился на одно колено перед троном и сказал:
– Перед отправлением на войну я дал клятву: пока страна не будет в мире, я не обрету свой дом. Поэтому я долго откладывал брак и до сих пор остаюсь бездетным. Но этим я подвёл свою мать, лишив её радости внуков. Теперь, когда границы спокойны, я намерен вернуться в Циньчжоу, жениться и основать семью.
Затем он сделал паузу, прежде чем добавить:
– Моя невеста, Лю Мянь Тан, – простая девушка из народа. Она не только не побоялась трудностей, но и помогала армии, снабжая лекарствами, спасая жизни. Благодаря её помощи мы заключили союз с племенами, что принесло спокойствие стране. Если она не войдёт в мой дом в свадебных нарядах, это будет несправедливо по отношению к ней. Прошу вашего позволения даровать ей титул, чтобы она могла с честью вернуться в своё родное место.
Слова Цуй Синчжоу звучали убедительно и искренне. Его просьба была разумной: вознаградить не только героя, но и его спутницу, что соответствовало древним традициям.
Однако у Лю Даня от этих слов внутри всё закипело. Ему было невыносимо даже представить, что он сам должен одарить титулом ту, кого хотел видеть своей Императрицей.
Лю Дань держал чашу вина в руках, и её холодный металл помогал ему сохранить самообладание. Он знал, что его ответ должен быть дипломатичным, чтобы не вызвать подозрений, но внутри него бушевала буря.
– Князь, вы правы, – наконец, заговорил он, с трудом сдерживая голос. – Но девушка из простого народа, вероятно, недостаточно хорошо знает дворцовые манеры. Почему бы ей сначала не войти во дворец, чтобы учиться у Императрицы? Это поможет ей стать достойной вашей жены.
Эти слова повергли придворных в недоумение. Молчание вновь повисло в зале.
Кто-то из них взглянул на Императрицу Си. Она только что закончила есть кусок заливного. Её губы поблёскивали, а передник оказался испачкан масляными пятнами. Придворные дамы нервничали, но не решались указать ей на это.
Зато Лю Мянь Тан, несмотря на простое происхождение, держалась с такой грацией, что многие задумались: а кто тут должен учиться манерам?
Слова Лю Даня были встречены вежливым молчанием, но каждый понял, что конфликт между двумя могущественными фигурами разворачивается не на жизнь, а на смерть.
0 Комментарии