Когда они покинули дворец, Цуй Цзю повернулся к матери и строго сказал:
– Мать, если у тебя есть ко мне вопросы, дай мне время разобраться с делами, и я отвечу на всё, что ты хочешь знать. Но неужели ты должна уподобляться злым и грубым женщинам, чтобы устраивать допросы и применять наказания к слугам? Это недостойно твоего положения.
Княгиня нахмурилась ещё больше.
– Когда ты найдёшь время поговорить со своей матерью? Как ты можешь жениться, а я даже не знаю, из какой она семьи? Ты ведёшь себя так же, как твой отец, который брал наложниц, не спрашивая моего разрешения. Теперь и ты, значит, можешь взять жену без моего ведома…
Голос её задрожал, и она начала плакать, вспоминая все обиды, которые пережила за свою жизнь.
Цуй Цзю вздохнул, когда увидел слёзы матери. Он подошёл ближе, опустился на колени перед ней и мягко сказал:
– Мать, спроси у кого угодно, есть ли ещё сын, который доставляет своей матери так мало хлопот, как я? Я всегда думаю о тебе и стараюсь действовать наилучшим образом. Девушка, которую я выбрал, достойна быть моей женой. Если ты так допытываешься её происхождения, разве это не даст повод слугам думать о ней хуже, чем она есть?
Княгиня не могла ничего возразить, но всё же тихо спросила:
– Тогда скажи мне хотя бы, где служит её отец?
Цуй Цзю понимал, что скрывать правду от матери долго не удастся, поэтому спокойно сказал:
– Её отец когда-то попал под раздачу из-за дела Академии Дайшань. Его казнили...
Вдовствующая княгиня, услышав это, откинулась на спинку кресла, словно ударенная невидимой силой. Её глаза расширились от удивления, а голос прозвучал недоверчиво:
– И ты собираешься жениться на девушке с таким происхождением? Неужели для нашего рода больше не осталось достойных невест?
Цуй Цзю, сохраняя спокойствие, ответил:
– Если бы я хотел, то мог бы выбрать из множества, но они мне не нужны. С этой девушкой я уже обручен, о чём доложено Его Величеству. Она получила титул Хуайсанской уездной госпожи, у неё есть собственные угодья и доходы. Мы равны по статусу, и её происхождение не должно быть поводом для придирок.
Княгиня, понимая, что спорить с императорским указом бесполезно, решила сменить тему:
– Тогда объясни мне, что за истории с Северной улицей?
– Там у меня есть кто-то...
– Кто именно?
– Девушка из семьи Лу, внучка из Сичжоу.
Княгиня глубоко вздохнула, почувствовав приближение нового удара, но держалась стойко.
– То есть обе они служат тебе?
Цуй Цзю усмехнулся:
– Мать, о чём вы? Я бы никогда не позволил себе таких безрассудств. Это одна и та же девушка.
Но даже её терпение не выдержало. Она откинулась назад, обхватив голову руками.
– Значит, вы жили вместе до брака? Она же из уважаемой семьи! Где были её родственники, чтобы её опекать?
Цуй Цзю не хотел углубляться в историю их встречи на Яньшане. Он рассказал лишь часть правды, упомянув, что девушка однажды упала в воду, сильно пострадала, и он, спасая её, был вынужден заботиться о её здоровье. Чтобы защитить её честь, он сначала разместил её на Северной улице, а затем, когда она выздоровела, связался с её семьёй и предложил руку и сердце.
Княгиня слушала его с недоверием. Она не верила в то, что подобная девушка могла стать его супругой.
– Даже если ты обязан был защитить её честь, зачем же брать в жёны? Её вполне можно было бы сделать наложницей, и это уже было бы великодушием.
На следующий день Цуй Цзю привёз Лю Мянь Тан в княжеский дворец. Когда княгиня увидела её, всё стало предельно ясно.
Цуй Цзю мог не унаследовать от отца каких-то черт, но в одном они были одинаковы – в слабости к красивым женщинам.
Лю Мянь Тан вышла из паланкина в нежно-розовом облегающем платье, подчёркивающем её тонкий стан. Её грация напоминала гибкость весенней ивы, а белоснежная шея и утончённые черты лица могли затмить всех красавиц столицы. Даже Лян Силань, с её юной прелестью, казалась бледной тенью на фоне этой девушки.
Княгиня, привыкшая видеть многих изысканных дам, не могла не признать, что эта юная особа превосходит их всех.
И было ясно, почему её сын, известный своей сдержанностью, так потерял голову.
Когда Лю Мянь Тан, с поклоном, преклонила колени перед ней, в зале воцарилась тишина. Княгиня не спешила разрешить ей встать или сесть.
Цуй Цзю, заметив это, нахмурился. Пол был холодным и жёстким, а платье Лю Мянь Тан – слишком лёгким для длительного поклона. Он знал, что у неё были старые травмы ног, и их могло прихватить от холода.
Цуй Цзю не стал спорить. Он молча встал, подошёл к Лю Мянь Тан и помог ей подняться.
Вдовствующая княгиня, видя такое поведение сына, нахмурилась:
– Что это значит? Она хочет стать моей невесткой, а я даже не могу принять её поклон?
Лю Мянь Тан прекрасно понимала, что вчерашний разговор наверняка сильно потряс вдовствующую княгиню. Её раздражение сегодня было вполне ожидаемым. Заранее подготовившись к холодному приёму, девушка не проявляла никаких эмоций. Она скромно опустила голову и стояла за спиной Цуй Цзю, спокойно ожидая развития событий.
Накануне Цуй Цзю долго говорил с матерью, рассказывая о том, через какие лишения прошла Лю Мянь Тан. Он просил отнестись к ней с теплотой, как к родной дочери, и не создавать ей излишних трудностей.
Но Цуй Цзю, каким бы блестящим стратегом он ни был, плохо разбирался в женских чувствах.
Вдовствующую княгиню нельзя было так просто убедить. Её внутренний дискомфорт и обиды невозможно было развеять несколькими словами.
0 Комментарии