Проблемы в Восточной области действительно становились всё более неотложными. Сначала всё началось с того, что группа беглых крестьян, не имея возможности прокормиться, подняла бунт. Если бы местные чиновники вовремя успокоили их и приняли надлежащие меры, всё ограничилось бы незначительным беспорядком.
Но беда в том, что местный чиновник оказался закоренелым взяточником и даже умудрился присвоить часть продовольственной помощи для пострадавших. Поэтому, когда разъярённые крестьяне обезглавили этого коррупционера, местные жители восприняли это как долгожданное торжество справедливости.
Предводитель мятежников объявил себя новым правителем и провозгласил титул князя Лу. Подняв знамя восстания, он уже захватил три провинции и, судя по всему, намеревался продолжить движение, взять провинцию Чжэнь и пробиться в столицу.
Когда войска Цуй Синчжоу дали отпор армии князя Лу, на время удалось остановить стремительное наступление мятежников. Однако эти повстанцы оказались более приспособленными к партизанской войне. Увлекая преследующие их войска в заросли, они устраивали засады, чем изрядно измотали солдат из провинции Чжэнь, привыкших к открытому бою.
Правда, их тактика напоминала ту, что когда-то использовал Лу Вэнь в борьбе с войсками провинции Чжэнь.
Эти события навевали на главнокомандующего Цуй Синчжоу воспоминания о тех днях, когда он сражался с хитроумным Лу Вэнем. Если бы сейчас у него было больше времени, он, возможно, ещё бы поразмыслил над этой параллелью, а, может, даже попытался бы взять князя Лу живым, чтобы взглянуть, что за человек тот оказался.
Но, учитывая спешку, с которой князь Хуайян готовился к свадьбе, живой пленник не представлял особой ценности. Поэтому Синчжоу сосредоточился на том, чтобы как можно быстрее завершить боевые действия: он организовал перестановку войск, расставил разведчиков и выкупил агентов среди врагов.
Из-за напряжённой ситуации на фронте Синчжоу в последние дни не имел возможности вернуться в провинцию Чжэнь.
Тем временем старшая княгиня Чу, разрываясь между заботой о сыне и подготовкой к свадебным торжествам, вынуждена была также посещать всевозможные чаепития и решать массу организационных вопросов. Это подорвало её здоровье, и в один момент она свалилась с болезнью.
Однако управление делами дворца требовало чьего-то внимания. Поэтому, с её позволения, за некоторые из них взялась Мянь Тан.
В то утро, когда Мянь Тан пришла к госпоже Чу засвидетельствовать почтение, в комнате уже находились две женщины средних лет.
Прислушавшись, Мянь Тан поняла, что это были две бывшие наложницы покойного князя, которых оставили во дворце только потому, что у них были дети, и они не нажили себе врагов. Одна из них, слегка полноватая, оказалась госпожой Ли, а другая, с более уставшим видом, — госпожой Цинь.
Впрочем, за всё время пребывания Мянь Тан во дворце она впервые видела этих женщин. Их семьи жили здесь довольно незаметно.
Госпожа Ли говорила больше и откровеннее, пытаясь угодить госпоже Чу и справляясь о её здоровье.
Когда старшая княгиня уже начала уставать от этого визита и собиралась отправить их прочь, госпожа Ли перешла к главному: её четырнадцатилетняя дочь Цуй Ванлань подошла к возрасту, когда можно начинать искать достойного жениха, и она рассчитывала на помощь княгини Чу в этом деле.
Эти слова напомнили хозяйке о существовании дочери госпожи Ли, и она тут же поинтересовалась у госпожи Цинь: не пора ли задуматься о свадьбе её сына?
Сын госпожи Цинь, Цуй Синди, некогда был пятым ребёнком в семье и старше Цуй Синчжоу на три года. Но в пятнадцать лет он тяжело заболел и с тех пор остался калекой.
Тихим голосом госпожа Цинь сказала:
— У Ди-эра (уменьшительно-ласкательное для Синди) больные ноги. Зачем втягивать в беду чужую дочь? Он сам решил, что проживёт свою жизнь в одиночестве.
Госпоже Чу такое слышать не понравилось. Да, Цуй Синди был внебрачным сыном и калекой, но всё же оставался членом княжеского рода. Раньше отсутствие браков у детей легко оправдывалось незавершённой свадьбой Цуй Синчжоу. Однако теперь, когда его брак был не за горами, оставшиеся без жениха и невесты дети выглядели как знак её пренебрежения своими обязанностями.
К тому же в последнее время во дворце активно обсуждали слухи, что свадьба князя Хуайян якобы узаконивает его бывшую любовницу. Хотя официальных подтверждений никто не просил, княгиня Чу слышала эти разговоры. Страдая от горечи и злости, она и заболела.
Её раздражение по отношению к Мянь Тан только усилилось. Хоть девушка и не воспринимала это близко к сердцу, она старалась избегать лишних встреч с госпожой Чу.
Теперь же, дорожа оставшимися крупицами репутации княжеского дома, госпожа Чу ни за что не могла позволить, чтобы её сочли жестокой мачехой.
Госпожа Чу обратилась к госпоже Цинь:
— Нога-то лишь хромая, разве это мешает продолжить род? Найти невесту из высокопоставленной семьи сложно, но девица из скромного, порядочного рода сама будет рада попасть в княжеский дом. Я поищу подходящую партию, чтобы ваш Синди поскорее женился. Ладно, с детьми всё ясно, можете идти.
Обе наложницы поблагодарили госпожу Чу за заботу, после чего поспешили удалиться.
На выходе они увидели Лю Мянь Тан. При встрече обе остановились, слегка растерялись и задержали взгляд на её яркой красоте. Только спустя мгновение они догадались, что перед ними новая невеста князя.
Тогда обе наложницы поклонились Мянь Тан и, опустив головы, покинули покои.
Мянь Тан, мельком глянув на их лица, отметила, что, несмотря на прошедшие годы, обе женщины в молодости наверняка были довольно привлекательны. Однако в жизни наложниц всё меняется: пока мужчина рядом, положение сохраняется, но как только его не становилось, их судьбы зависели от капризов главной жены, а будущее детей — от её милости.
0 Комментарии