Теперь Мянь Тан поняла: Цуй Синчжоу просто ревнует. Впрочем, она и сама скучала по нему. Несмотря на его внешнюю серьёзность и сдержанность, в их интимной близости он всегда проявлял удивительную нежность и страсть.
С первого раза он открыл ей такие ощущения, которых многие женщины не испытывают за всю жизнь. И теперь, спустя время, они снова всплыли в памяти, заставив её невольно тосковать.
Но сейчас Мянь Тан была погружена в собственные мысли, и настроение у неё было не то. К тому же уже несколько дней она не мылась — какое тут веселье?
Однако Цуй Синчжоу, привыкший к суровым походным условиям, быстро нашёл выход из ситуации.
В беспорядочной библиотеке, где не было даже кровати, он приспособил для них лежанку: снятую дверь он уложил на кирпичи и накрыл толстым ватным одеялом. Получилось вполне сносно.
Вместо бани он приказал привезти из дома деревянную купель. Нагрев два котла воды, он устроил для Мянь Тан настоящий горячий отдых.
После купания она вновь превратилась в ароматную красавицу. Вскоре они, смеясь и обнимаясь, расположились на самодельной кровати.
Сначала Цуй Синчжоу был осторожен, и дверь только поскрипывала под их весом. Но вскоре, позабыв о сдержанности, он довёл ситуацию до того, что хлипкая конструкция не выдержала и рухнула с грохотом.
Всегда уверенный в седле и на поле боя, князь Хуайян, спасая Мянь Тан от падения, умудрился потянуть поясницу.
Мянь Тан, глядя на хаос вокруг, не знала, смеяться ей или плакать. Она с трудом подняла Цуй Синчжоу и сказала:
— Завтра я всё-таки пойду ночевать в дом. Сегодня ты просто потянул спину, а если в следующий раз что-то сломаешь, что мы будем делать?
Цуй Синчжоу ущипнул её за нос и усмехнулся:
— Всё-то ты наговоришь. Если что-то и сломается, как ты будешь жить без меня всю оставшуюся жизнь?
Ночь была поздней, а слуг беспокоить не хотелось. Они постелили одеяло прямо на пол и, обнявшись, уснули.
Мянь Тан, утомлённая прошедшей ночью, заснула быстро и крепко. А Цуй Синчжоу, не в силах оторвать взгляда от её лица, нежно освещённого лунным светом, любовался ею до самого рассвета.
Однако наутро князь Хуайян обнаружил, что его поясница разболелась не на шутку. Он приказал вызвать лекаря.
Как раз в это время в гости зашёл Чжао Цюань. Увидев князя в таком состоянии, он принялся за лечение и, разумеется, поинтересовался, что случилось.
Цуй Синчжоу отмахнулся:
— Просто ночевал на временной лежанке и неудачно перевернулся.
Но Чжао Цюань был не так прост. Он уже успел встретить Би Цао, которая проболталась, что госпожа Люй тоже ушибла руку, упав с кровати. Сообразив, что причиной всему послужила та самая дверь, и домыслив, что на ней происходило, Чжао Цюань едва сдержал раздражение.
— Я-то думал, что вы бедствуете и несчастны, — с упрёком произнёс он. — А вы, оказывается, и в нищете находите удовольствие! Таскаете госпожу Люй спать на дверях! Как говорится, мужчинам опасно ошибаться в деле, а женщинам — в выборе мужа. Если бы она выбрала меня, разве пришлось бы ей терпеть такие лишения?
Цуй Синчжоу, не желая слушать эти колкости, перебил его:
— В моём доме слишком много дел. Выпиши лекарство и иди по своим делам.
Но Чжао Цюань не спешил уходить. Продолжая ставить иглы для лечения, он небрежно заметил:
— Кстати, моя мать просила узнать про вашу тётушку. Говорят, её семью тоже захватили разбойники. Есть ли новости?
Цуй Синчжоу узнал об этом позже и был вне себя от ярости. Именно из-за родных его мать чуть не попала в руки разбойников. Хотя он и злился на семью Лян Чу, бросить их на произвол судьбы князь не мог, иначе его мать всю жизнь корила бы себя за гибель младшей сестры.
Однако Цуй Синчжоу не спешил договариваться с князем Суэй о возвращении пленников. Тот передал через посредников просьбу о переговорах, но ответа так и не получил.
Князь Суэй, несмотря на многочисленных наложниц, имел только одного законного сына. Поэтому, когда тот оказался в руках Цуй Синчжоу, он забил тревогу.
Сам же князь Хуайян отрицал свою причастность, заявляя, что всё дело в разбойниках, использующих его имя для прикрытия. В то же время он потребовал у князя Суэй выкуп, как велят законы зелёного леса.
Ущерб, нанесённый княжескому дворцу, был огромен, и все расходы на восстановление предстояло покрыть именно князю Суэй.
){kind=link}
0 Комментарии