У князя Суэй под носом красовались модные усы. Но, стоило на них плеснуть вином, как они тут же слиплись в жалкие прядки, что выглядело крайне комично!
Конечно, князь Суэй не из тех, кто позволит кому-то плескать в него вином. Заметив, как Мянь Тан делает это намеренно, с выражением откровенного вызова на лице, да ещё и с язвительным тоном, он задумал отомстить. Пользуясь тем, что его тело заслоняло происходящее, он внезапно протянул руку, намереваясь толкнуть беременную Мянь Тан. Разве не она облила его? Ну что ж, пусть подумают, что она сама опрокинула чашу с вином, поскользнулась на мокром полу и упала!
Однако едва он поднял руку, как вдруг почувствовал резкую боль в запястье – кто-то мёртвой хваткой сжал его руку.
Князь Суэй резко обернулся и увидел позади себя князя Хуайян. Тот стоял с непроницаемым выражением лица, а его рука сжимала запястье словно железные клещи.
– Князь Суэй, вместо того чтобы пить с герцогом Цином, что же вы тут затесались в толпу женщин? – холодно и насмешливо произнёс князь Хуайян.
Князь Суэй тут же сменил выражение лица, убрав злобу. С легкой улыбкой он сказал:
– Я просто подошёл поздороваться с вашей княгиней. Уж вы не станете из-за этого таким мелочным?
Князь Хуайян слегка улыбнулся, но, вместо того чтобы отпустить, внезапно с силой сжал руку ещё крепче. Князь Суэй сдавленно охнул, его лицо начало темнеть, становясь синевато-фиолетовым.
Когда князю Суэй стало настолько больно, что он вот-вот готов был опуститься на колени, князь Хуайян, наконец, заговорил:
– Если не возражаете, может, мне тоже стоит задержаться и поговорить с вами?
Князь Суэй, стиснув зубы от боли, прошипел сквозь сжатые губы:
– Подонок! Это всё, на что ты способен? Давай, если осмелишься, жми ещё сильнее!
Князь Суэй намеренно провоцировал князя Хуайян. Он рассчитывал, что, если тот осмелится переломать ему кости на глазах у всех, этот скандал станет идеальным предлогом выдворить деревенщину из столицы, да еще и прямо из поместья герцога Цина.
Мянь Тан, наблюдая за их перепалкой, сразу поняла, к чему клонит князь Суэй. Мужчины, когда начинают соперничать, порой ведут себя глупее трёхлетних детей!
Она поспешно вмешалась, обратившись к обоим с улыбкой:
– Сегодня великий день для герцога Цина – его дом переезжает, так что, господа князья, не устраивайте сцены. Если уж хотите выяснить, кто сильнее, назначьте день и сходите на арену. Там хоть до свиного визга друг друга бейте – никто не помешает.
Князь Хуайян понял намёк Мянь Тан. Она ясно давала понять, что не стоит поддаваться на провокации князя Суэй.
Он медленно разжал пальцы и с лёгкой улыбкой спросил:
– Что скажете, князь Суэй? Назначим день и встретимся на арене?
Князь Суэй прекрасно знал, что в бою он не ровня князю Хуайян, который привык драться на поле. Поэтому он промолчал и лишь бросил злобный взгляд на своего оппонента, чья улыбка казалась поразительно холодной несмотря на небесную красоту. Однако, когда он перевел взгляд на Мянь Тан, его взор встретил нечто странное. Она спокойно раскрыла ладонь, показывая зажатую в пальцах остроконечную шпильку для волос, и с ленивым изяществом вернула её обратно в причёску.
Оказывается, пока никто не смотрел, Мянь Тан перевернула шпильку и спрятала её между пальцами. Если бы князь Хуайян не вмешался вовремя, шпилька вполне могла бы вонзиться в руку князя Суэй.
Мянь Тан уже обдумала свой план: если бы она упала, она бы подняла крик и обвинила князя Суэй в том, что он чуть не навредил её ребёнку. В такой ситуации вся вина легла бы на него.
Князь Суэй, понимая, что если бы он действительно толкнул её, то оказался бы в проигрышной ситуации, лишь холодно усмехнулся и бросил:
– Неудивительно, что князь Хуайян взял в жёны женщину с такой дерзостью! Только ей хватило смелости плеснуть вином в лицо прямо на приёме. Похоже, эта разбойница привыкла чувствовать себя хозяйкой столицы!
Князь Суэй полагал, что князь Хуайян давно узнал о прошлом Мянь Тан. Раз уж он провёл столько времени, скрываясь на северной улице, то наверняка успел выяснить все её тайны.
Для Мянь Тан слова князя Суэй оказались ударом. Он знал, кем она была! Она тут же подумала, что его приёмная дочь, Сунь Юнь Нян, могла ему всё рассказать.
Закончив, князь Суэй вытер лицо платком и с раздражением покинул зал.
Князь Хуайян, услышав его слова, медленно повернулся к Мянь Тан. Та едва сдерживала панику, её глаза покраснели от волнения. Тут она выпалила:
– Он... он обзывается!
Князь Хуайян взял её за руку и спокойно сказал:
– Назвал тебя разбойницей? А ты ему в лицо вином плеснула. Не думаю, что ты в накладе. И не плачь, а то испортишь макияж – жалко будет.
Мянь Тан почувствовала, как напряжение немного спадает. Она мысленно выдохнула, но всё же не удержалась от вопроса:
– А если он вдруг сказал правду? Если я и правда была главарём разбойников... Что бы ты тогда сделал?
Князь Хуайян сдержанно усмехнулся и ответил:
– А сейчас ты на кого похожа? Разве не на разбойницу? И всё же я на тебе женился. Если только ты не окажешься кем-то вроде Лу Вэня, настоящим злодеем, я даже гору для тебя куплю, чтобы ты там царствовала!
Цуй Синчжоу, конечно, говорил в шутку, но его слова почему-то ударили по Мянь Тан сильнее, чем следовало. До конца вечера она выглядела угнетённой, даже её любимое лакомство – сладкие золотые десерты – не смогло её приободрить. Она сидела, задумчиво поглаживая свой живот, а в голове рисовала сцены, как тайно забирает ребёнка из княжеского дома и уходит с ним скитаться по свету. Глаза её снова налились слезами.
После ухода князя Суэй Цуй Синчжоу не отходил от жены ни на шаг. Увидев её подавленное состояние, он осторожно коснулся её лба, чтобы проверить, нет ли жара, и спросил:
– Что случилось?
Мянь Тан, слегка всхлипнув, ответила:
– Ничего. Просто переела немного... И в сон клонит.
0 Комментарии