Рядом с Мянь Тан сидела Цуй Фу, её старшая золовка. Услышав слова невестки, она тут же предложила:
– Раз устала, зачем сидеть здесь через силу? Я прикажу слугам приготовить для тебя покои. Отправляйся с девушками и служанками отдохнуть. Придёшь в себя – тогда и поедешь домой.
Цуй Фу велела экономке проводить княгиню Хуайян в уединённый уголок заднего двора для отдыха.
Поскольку все основные хлопоты по организации праздника уже завершились, Ли-мама, заботившаяся о Мянь Тан, также извинилась перед Цуй Фу и отправилась прислуживать своей госпоже.
Мянь Тан на самом деле не чувствовала усталости. Полежав немного и выпив чашку сладкого чая, она постепенно пришла в себя, а тяжёлые мысли начали отступать.
Она никогда не была человеком, склонным зацикливаться на проблемах. Если ситуация казалась ей неразрешимой, она предпочитала просто не думать о ней. «Ну что ж», – размышляла она, – «раз уж я в княжеском доме, буду наслаждаться едой и питьём. А главное – пользоваться возможностью проводить время с этим красивым князем. Один день – тоже день, да и Цуй Синчжоу тоже не без греха. Когда-то он меня обманул. Так что теперь мы квиты».
Однако Ли-мама выглядела мрачной. Проведя два дня в доме герцога Цина, она ясно поняла, как трудно приходится её госпоже в новом доме.
Мянь Тан, заметив недовольство Ли-мамы, поинтересовалась:
– Что случилось?
Ли-мама тихо ответила:
– Старшей госпоже приходится слишком тяжело в доме герцога Цина...
Мянь Тан вспомнила увиденное на приёме и образ старшей герцогини Цин, той самой госпожи Гай. Происходившая из знатного дома герцога Дуань, она вышла замуж за герцога Цина по договорённости, заключённой в пьяном порыве между герцогом и старым князем Хуайян. О своей судьбе она узнала уже постфактум, и эта связь ей не нравилась.
Гай не могла смириться с тем, что её семья, столь знатная и утончённая, породнилась с домом, который недавно получил княжеский титул. Для неё княжество Хуайян было лишь временной игрой власти, и она смотрела на приехавшую невестку, Цуй Фу, с высокомерным недовольством.
Цуй Фу, в отличие от Мянь Тан, не обладала гибкостью характера и умением выкручиваться. Её твёрдый нрав только усиливал напряжённость в отношениях с госпожой Гай.
Пока Цуй Фу находилась в доме своего брата, госпожа Гай воспользовалась её отсутствием, чтобы возвысить наложницу своему сыну, Го И. Та наложница оказалась дочерью от побочной ветви дома герцога Дуань и приходилась Го И двоюродной сестрой.
Когда Цуй Фу вернулась домой и обнаружила, что госпожа Гай возвысила новую наложницу для её мужа, причём к тому же их дальнюю родственницу, она, конечно, не выдержала и разрыдалась. Но даже в таком состоянии ей пришлось заниматься организацией праздника в честь новоселья. О её подавленности можно было только догадываться.
Услышав эту историю, Мянь Тан нахмурилась и спросила Ли-маму:
– Даже в самых захудалых деревенских семьях такая выходка свекрови вызвала бы осуждение. А тут – госпожа Гай! Как она может вести себя настолько своевольно и нелепо? Почему герцог Цин ничего ей не сказал?
Ли-мама вздохнула:
– После свадьбы старшая госпожа оказалась в положении, схожем с нашей старой госпожой – ей тяжело даётся рождение детей. За все эти годы у неё только один сын, маленький Цзинь. Поэтому свекровь воспользовалась этим как оправданием, чтобы подселить к господину Го новую наложницу. А тут ещё и старшая госпожа задержалась у нас. Вот госпожа Гай и нашла предлог: мол, рядом с господином нет заботливой прислуги. Так что, как ни прискорбно, дело можно объяснить. Но свекровь, по всем правилам, должна была хотя бы предупредить свою невестку. Такой поступок – скрытно завести наложницу – вызвал бы грандиозный скандал, случись это в семье, где невестка могла рассчитывать на поддержку родных. А герцог Цин – он ведь больше увлечён картинами и каллиграфией, чем делами семейного дома.
Мянь Тан нахмурила брови ещё сильнее и спросила:
– А Го И? Что он? Просто подчиняется матери, кого бы она ему ни выбрала?
Ли-мама не удержалась от лёгкой улыбки:
– Разве мать велела, а сын мог бы ослушаться? Вы думаете, все сыновья, как наш князь, привыкли решать всё сами? А тут наложница – молоденькая Ю Жао. Ей всего семнадцать, такая хорошенькая! Господин Го теперь почти всё время проводит в её покоях...
Мянь Тан ощутила, как внутри неё всё переворачивается. Вспомнив, как её сестра, несмотря на толстый слой макияжа, не могла скрыть следов усталости и припухших от слёз глаз, она вдруг осознала всю ситуацию.
Она сама сейчас была беременна, и, поставив себя на место Цуй Фу, ясно поняла, каково было бы, если бы Цуй Синчжоу, пока она ждёт ребёнка, взял к себе в дом эту «дальнюю родственницу». В таком случае, она бы точно не сдержалась – схватила бы длинный меч и разрубила бы обоих на месте.
Как бы там ни было, она бы никогда не смогла вести себя, как её золовка: сохранять видимость идеальной жены, организовывать этот чёртов праздник в честь новоселья, словно ничего не случилось.
Ли-мама, не ожидавшая такого всплеска эмоций, с тревогой заметила, как её молодая госпожа покраснела от гнева, а её брови угрожающе взметнулись вверх. Испугавшись за её здоровье, Ли-мама начала успокаивать её, осторожно похлопывая по спине:
– Ох, моя дорогая госпожа, не сердитесь так! Как можно так нервничать? В больших семьях такие вещи нередко случаются. Да, Цины сделали неправильно, но старшая госпожа просто не хочет выносить сор из избы. Они с мужем уже несколько раз ругались из-за этого, но на этом всё и закончилось. Да и наш князь никогда бы не сделал подобного. Успокойтесь, пожалуйста!
Мянь Тан, вероятно, из-за беременности, была особенно эмоциональной. Для неё Цуй Фу была не просто золовкой, а старшей сестрой.
«Они так поступают с Цуй Фу...», – задумалась Мянь Тан, – «Что ж, выходит, весь дом Цуй – мёртвые души? Кто за неё заступится?»
0 Комментарии