Ли Гуанцай нахмурился и крепко сжал кулаки.
– Дом герцога настолько мерзок, что даже не способен уважать вашу сестру! С её характером… как она всё это выдерживала?
Князь бросил на него внимательный взгляд и спокойно сменил тему:
– Ли, тебе не стоит волноваться за мою сестру. Она под моей защитой.
Ли Гуанцай приоткрыл рот, будто собирался что-то сказать, но тут же передумал.
В этот момент появилась служанка, которая передала от Мянь Тан, что ужин готов.
Поскольку это был семейный обед в княжеском доме, стол не делился на мужской и женский, как в домах простолюдинов. Несмотря на присутствие Ли Гуанцая, к столу присоединились и Мянь Тан, и Цуй Фу.
Когда Мянь Тан накладывала сестре кусочек рыбы в кисло-сладком соусе, она заметила, что Ли Гуанцай украдкой смотрит на Цуй Фу. Его взгляд, хотя он и пытался быть незаметным, выдавал волнение и нежность. Это был не взгляд на беременную женщину, а скорее на юную красавицу, далёкую, как лунный свет над водой.
Во время ужина воспоминания о юности, о стихах и старых дружеских забавах вернули на лицо Цуй Фу утраченную улыбку.
Мянь Тан не могла поддержать разговор на поэтические темы, но, чтобы не выпадать из компании, всё же сочинила короткое шуточное стихотворение. На этом она посчитала свою миссию выполненной и, сообразив, когда лучше промолчать, сосредоточилась на еде.
После окончания ужина, когда подвыпившего Ли Гуанцая увели слуги, Мянь Тан, направляясь с князем в покои, сонно зевнула и сказала:
– Кажется, мне нужно вновь начать учиться стихосложению. А то вдруг на следующем застолье нечем будет поддержать беседу, и я опозорю своего князя!
Цуй Синчжоу, снимая с неё носки и массируя ноги, нахмурился.
– В таких собраниях, где сочиняют стихи, всегда найдётся кто-то, кто использует их, чтобы флиртовать. Зачем тебе это?
Он вспомнил, сколько развратников в столице завоёвывают сердца замужних дам, играя на их увлечении поэзией. Красота Мянь Тан и без того привлекала слишком много внимания. Если она начнёт посещать поэтические клубы, это станет открытой дверью для нахальных поклонников.
Мянь Тан даже представить не могла, что стремление к стихосложению может приравниваться к попытке завести любовников! Это надолго отбило у неё желание углубляться в поэзию.
– А что, Ли Гуанцай, по-твоему, тоже кого-то соблазнял стихами? – с лёгкой насмешкой спросила она.
После слов Цуй Синчжоу она вспомнила его стихотворение, где звучали строки про «грушевый сад» и «окно в маленькой комнате». Они действительно казались трогательными и романтичными.
Но, когда дело касалось репутации сестры, даже Цуй Синчжоу, умудрённый интриган, не собирался ничего признавать. Он хладнокровно поднял бровь и ответил:
– Это была честная поэзия. Не придумывай лишнего.
Однако Мянь Тан, обладая хорошей памятью, слово за словом пересказывала строчки из стихотворения и спрашивала, есть ли в них какие-то аллюзии.
Цуй Синчжоу, раздражённый её дотошностью, решил прервать этот поток вопросов самым действенным способом – запечатал её губы поцелуем.
На следующий день всё было проще. Когда они с Цуй Фу отправились в горный храм на молебен и обед из вегетарианских блюд, старшая сестра решила рассказать Мянь Тан немного о своём прошлом.
– Ли Гуанцай когда-то жил в княжеском доме. Он был однокурсником Синчжоу, так что я тоже с ним познакомилась. Мы даже создали небольшой поэтический кружок. Ли всегда был человеком глубокого ума и вызывал уважение.
Мянь Тан, улыбаясь, осторожно заметила:
– Если ты всё же решишь развестись с Го И, тебе нужно будет подумать о будущем. Ли Гуанцай – достойный кандидат. Жаль только, что его род не так знатен.
Цуй Фу смутилась и поспешно ответила:
– Не говори ерунды! Я ещё даже не оформила развод. Да и потом, я уже родила двоих детей. Как я могу равняться с таким человеком?
Мянь Тан лишь тихо улыбнулась и больше ничего не сказала. Она понимала, что подобные вещи зависят не только от их усилий, но и от судьбы. Всё, что мог сделать Цуй Синчжоу, – это указать путь. А как сложится дальше, покажет только время.
Но быть дочерью княжеского дома Хуайян — это привилегия. О таких невестах мечтают многие, особенно если учесть, что Цуй Фу всё ещё молода и привлекательна, а не увядающая матрона. Однако, если она надеется найти человека, который полюбит её не за знатность, а искренне и всей душой, это может оказаться куда сложнее.
В этот момент тишину разорвал звук ударов гонга, возвещающий приближение важного кортежа.
Фань Ху, сидевший на переднем седле, подогнал коня к карете и доложил Мянь Тан:
– Госпожа, по горной дороге движется процессия из дворца. Говорят, что это одна из дам императорской семьи направляется в храм для молитвы.
Мянь Тан, услышав это, тут же распорядилась:
– Уведите наши повозки на боковую дорогу, чтобы дать путь императорской процессии.
Слуги быстро исполнили её приказ, и вскоре кортеж княжеского дома отъехал на обочину, освобождая путь.
Прошло немного времени, и на горизонте появились развевающиеся знамена. Процессия действительно состояла из дворцовых повозок, украшенных пышными балдахинами, медленно следующих под предводительством придворных чиновников.
Однако, вместо того чтобы продолжить путь, одна из главных карет остановилась прямо напротив кареты Мянь Тан.
Мянь Тан и Цуй Фу, следуя обычаю, вышли из своих повозок и опустились на колени у дороги, ожидая, пока дворцовая дама проедет мимо. Но внезапно сверху раздался звонкий женский голос:
– Разве это не княгиня Хуайян? Какое удивительное совпадение, что мы встречаемся здесь, на этой дороге!
0 Комментарии