На самом деле, сегодня Цуй Синчжоу изначально собирался сопровождать Мянь Тан и её сестру на церемонию возжигания благовоний. Однако в военном управлении внезапно возникли проблемы, и он задержался на некоторое время.
Он рассчитывал, что успеет дождаться их у подножия горы, когда они закончат обряд, но, к своему ужасу, ещё на расстоянии увидел, как с вершины горы начал подниматься чёрный дым.
Цуй Синчжоу мгновенно встревожился, пришпорил коня и галопом помчался к подножию горы, где находился храм Ванфэн. Там он как раз встретил Мянь Тан с сестрой, спускавшихся вниз.
Услышав объяснения Мянь Тан, Цуй Синчжоу немедленно велел охране доставить сестру домой. В то же время он отправил гонцов за лучшими столичными лекарями, чтобы те отправились во дворец принца для её лечения.
Цуй Фу в этот момент уже побледнела, её лицо искажала боль. Беременность и так протекала непросто: с самого начала её состояние вызывало опасения. Когда она только узнала о своём положении, её мучили сильные недомогания. Позже, по прибытии в столицу, она обнаружила, что в доме мужа появилась наложница, что привело её в отчаяние и гнев. Переехав в дом брата, она немного успокоилась, но мысль о разводе с мужем не давала ей покоя.
Все эти переживания подорвали её здоровье. Сегодняшняя сцена, где старшая герцогиня Цин указала на неё пальцем и обрушила потоки брани, стала последней каплей. Все обиды и горечь нахлынули на неё с невыносимой силой.
Когда её привезли во дворец князя, кровь уже заметно просочилась сквозь одежду.
Три приглашённых лекаря только качали головой. Они заявили, что ребёнка не спасти. Всё, что они могли сделать, — это попытаться восстановить здоровье матери и предотвратить возможные осложнения, которые могли бы лишить её шансов на последующую беременность.
Услышав о потере ребёнка, Цуй Фу ничего не сказала. Она просто сидела молча, с выражением сложных эмоций на лице, и беззвучно плакала.
Юный Цзинь, увидев, как мать приносят на носилках, до смерти перепугался. После того как врачи завершили осмотр, ребёнок свернулся калачиком рядом с матерью и отказывался покидать её сторону.
Мянь Тан не могла сдержать слёз, глядя на происходящее. Она выбежала на веранду и тайком принялась утирать глаза.
Цуй Синчжоу, уладив все дела, вышел во двор и заметил её плачущий вид. Подойдя ближе, он с укором произнёс:
— Только что ты убеждала сестру, что слёзы вредят здоровью, а теперь сама расплакалась?
Мянь Тан грубо тёрла глаза тыльной стороной ладони и сердито воскликнула:
— Это всё моя вина! Надо было приказать поджечь храм раньше. Тогда сестра не испытала бы столько боли...
Цуй Синчжоу уже был в курсе всех событий у подножия храма. В его глазах сверкала ледяная решимость, когда он ответил:
— Как это может быть твоей виной? Если бы не твоя находчивость с поджогом, чтобы спугнуть этих проклятых женщин, сестра могла бы потерять не только ребёнка, но и жизнь. Но раз кто-то считает, что женщин моего дома так легко унизить, то пусть готовятся отвечать за свои поступки. Кровь за кровь!
Пока лекари осматривали сестру, Цуй Синчжоу уже успел отправить в столицу жалобу с обвинениями против кортежа наложницы Сунь. Документ содержал сведения о том, как их карета пренебрегала безопасностью и сбивала людей. Раз уж это женщина Императора, пусть он сам решает, как поступить с этим. Все доказательства и свидетели были собраны. Пострадавшие крестьяне, получив после лечения письма о нехватке денег на лекарства, были отправлены к резиденции городского судьи. Там они, встав на колени, умоляли о помощи.
Резиденция находилась в самом оживлённом месте столицы. Ещё до полудня эта история разнесётся по всему городу.
Что же касается герцога Цин, с ним тоже придётся как следует разобраться!
На следующий день Хуайянский князь, собрав сотню своих воинов, отправился прямиком к герцогу Цин. Новая дверь, покрытая алой лаковой краской, с треском вышла из строя под их ударами.
Чёрная масса людей ворвалась во двор, разнеся всё на своём пути.
Слуги герцога, никогда не видевшие подобного разгрома, в панике кричали:
— Господин князь, всё можно обсудить! Давайте поговорим!
Но князь Хуайян даже не думал вступать в пререкания. Он уселся в кресло прямо в зале и велел привести Го И для подписания документов о разводе.
Го И сперва кипел от гнева и обвинил князя в использовании силы:
— Хуайянский князь, вы лишь злоупотребляете своим положением!
Цуй Синчжоу, не теряя хладнокровия, медленно поднялся, подошёл к нему и звонко отвесил две пощёчины.
— Бей я твою беспутную мать, это было бы справедливо, но она женщина, и я не стану марать руки. Поэтому ты, её сын, получаешь за неё! Моя сестра потеряла ребёнка из-за ваших издевательств, и этот счёт я предъявлю вашему дому сполна!
Тем временем в округе уже бурно обсуждали пожар у храма Ванфэн. Позже кто-то заметил, что сгоревшая часть горного склона имеет форму сидящей бодхисаттвы Гуаньинь.
Знатные дамы, бывшие там, не сдерживали шёпотов:
— Может, это всё из-за герцогини Цин? Она так жестоко обращалась с невесткой, что разгневала богиню, и та забрала ребёнка, предназначенного их дому.
И хотя это могло быть лишь суеверие, злые языки не упускали случая. Всего за два дня новость о проклятии облетела всю столицу.
0 Комментарии