Цуй Синчжоу хорошо понял, к чему клонит Мянь Тан. Поведение наложницы Сунь вчера ясно указывало на то, что её выход из дворца был запланирован в спешке, будто она заранее узнала, что Мянь Тан собирается покинуть дом, и решила устроить неприятности.
Некоторые из знатных дам, сопровождавших наложницу, возможно, побоявшись последствий, отправили людей с визитом в дом князя, чтобы справиться о состоянии Цуй Фу. Они вежливо объяснили, что оказались в компании наложницы Сунь лишь потому, что их пригласили на прогулку после спектакля в дворце.
Услышав это, Мянь Тан только приподняла бровь и спросила у мужа:
— Разве наложница из дворца может просто так вызывать жён чиновников?
Цуй Синчжоу, снимая золотой венец с головы, спокойно ответил:
— Конечно, не может. Но сейчас Императрица Си плохо себя чувствует, и многие её обязанности переданы наложнице Сунь.
Мянь Тан тихо усмехнулась:
— Удивительно, что Императрица настолько доверяет такой женщине, как Сунь Юнь Нян.
Она задумалась. Сейчас наложница Сунь управляет делами во дворце и, возможно, пытается влиять и за его пределами. Неудивительно, если она уже установила своих шпионов в разных домах, включая их собственный.
Если не разобраться с этими «тёмными нитями», Мянь Тан чувствовала, что не сможет спать спокойно.
Цуй Синчжоу, наблюдая за её реакцией, мягко сказал:
— Шпионы есть не только в нашем доме. В каждом уважаемом дворе столицы есть люди, связанные с дворцом. Ещё при прежнем Императоре был создан Хуанкаоси (дворцовая разведка), чтобы наблюдать за всеми домами чиновников. Даже сейчас, после смены нескольких правителей, эта структура остаётся в силе. Каждый вход и выход из нашего дома докладывается во дворец. Отец наложницы Сунь сейчас возглавляет Хуанкаоси. Так что, если она узнала о твоём выезде, это неудивительно.
Мянь Тан сделала глубокий вдох. Если это действительно люди Хуанкаоси, их нельзя трогать, иначе можно попасть под подозрение в нелояльности.
— Проклятая столица! — прошептала она с раздражением.
Цуй Синчжоу, с улыбкой приобняв её за плечи, сказал:
— Думаешь, в Чжэньчжоу у нас не было забот? И в провинции, и в столице есть свои сложности. Но раз уж мы здесь, нужно использовать ситуацию себе на пользу. Эти шпионы не могут заходить дальше внешнего двора, а это уже что-то.
Сам он не хотел, чтобы их личные разговоры каким-то образом попадали к Императору Лю Юю. Судя по всему, Император постоянно интересовался жизнью Мянь Тан.
«Если он так беспокоится, зачем тогда позволил ей покинуть гору?» — с горечью подумал Цуй Синчжоу. Но теперь уже поздно. Даже если он и Император, некоторые вещи остаются недосягаемыми.
Тем временем ситуация с наложницей Сунь продолжала набирать обороты. Её грубое поведение во время поездки вызвало волну недовольства, и один из прямолинейных цензоров решился написать доклад на имя Императора.
Лю Юй, уже знавший о том, что произошло у подножия храма, вызвал наложницу Сунь к себе.
Тон его был холоден, и наложница не выдержала, заливаясь слезами. Она сказала:
— Если Император считает, что я виновата, я готова принять наказание. Но в тот день в компании было много других госпож, можете спросить у них: это я устроила неприятности супруге князя Хуайян, или это герцогиня Цин терзала свою невестку? Я лишь пыталась примирить их. Разве я, в вашем представлении, настолько отвратительна? Разве вина за потерю ребёнка должна ложиться на меня?
Она всхлипывала, продолжая:
— С тех пор как я вошла во дворец, я почти ежедневно оставалась одна. Я не смела беспокоить вас. Я лишь надеялась, что когда-нибудь у меня появится ребёнок, который станет мне утешением в этом месте. Услышав от других госпож о чудодейственности богини в храме, я решила пойти помолиться, чтобы быстрее исполнить своё желание. Как я могла предположить, что это приведёт к таким последствиям?
Лю Юй глубоко вздохнул. С момента её прибытия во дворец он и вправду не уделял ей внимания. В его сердце всегда оставалась тень того, что бегство Мянь Тан с горы было связано с недоразумением, возникшим из-за этой женщины.
Смотря на её слёзы, он почувствовал, что был слишком строг с ней. Тем более что она, кажется, говорила правду: герцогиня Цин действительно грубо обращалась с Цуй Фу.
Наказание за столкновение с простолюдинами не было прямым приказом наложницы Сунь. Однако, несмотря на её невиновность, происшествие нанесло серьёзный удар по репутации императорской семьи.
Лю Юй с мрачным выражением лица задумчиво ходил по залу, а затем спросил у сидевшей рядом Императрицы Си:
— Это дело касается внутреннего двора. Как ты считаешь, как лучше поступить?
Императрица нахмурилась, её лицо выражало лёгкое замешательство.
— Наложница Сунь действительно оказалась вовлечена в эту историю. Мы оба знаем, что она не хотела ничего плохого. Но теперь, когда поток жалоб из внешнего двора не прекращается, императору сложно игнорировать это. Без наказания успокоить гнев знати невозможно. Нарушение протокола выхода из дворца и столкновение с народом — это ошибки. Пусть отправится на три дня в храм для покаяния. А её служанки и евнухи, которые сопровождали её, будут наказаны розгами. Этим займётся внутренний надзор.
0 Комментарии