Лю Мянь Тан, услышав эти слова, медленно откинулась на спинку кресла. Причина её поведения была проста — чувство вины.
— Ка... какие ещё бандиты? — попыталась она пробормотать.
Мо Жу спокойно ответил, как есть:
— Говорят, этих четверых видели на горе Яньшань. Кажется, когда князь расследовал дело о похищении императорских подношений, виновниками оказались именно они. Кроме того, во время восстания в Восточной области их тоже замечали. Все они главари, устраивающие волнения.
Лю Мянь Тан шмыгнула носом и пробормотала:
— Но ведь тогда, когда они сдались в Яньшане, их всех помиловали... К тому же, даже если они участвовали в восстании Восточной области, то это произошло из-за голода. А теперь они стали добропорядочными гражданами. В охранном агентстве они работают усердно и скоро обзаведутся семьями. Зачем же... зачем ворошить старое?
Цуй Синчжоу приподнял бровь:
— По-твоему, стоит только жениться и завести детей — и можно забыть всё прошлое? Тогда, значит, убийство, грабёж и мятеж — вовсе не обременительны?
Лю Мянь Тан снова будто лишилась дара речи... Да, ведь и она сама после замужества и рождения ребёнка словно забыла о своём тёмном прошлом. Так что, разумеется, в глубине души ей было очень стыдно.
— Князь, они на самом деле неплохие люди. Может быть, вы проявите милосердие и, ради меня, закроете на это глаза?
— Перед законом я не могу быть пристрастным, — холодно ответил Цуй Синчжоу.
Лю Мянь Тан ничего больше не сказала. Она поднялась, поддерживая живот, и направилась к выходу.
Цуй Синчжоу нахмурился:
— Куда ты?
— Домой! — не оборачиваясь, бросила Мянь Тан.
Очевидно, тайна четверых братьев раскрылась. На самом деле старые дела Яньшаня не были большой проблемой, но история с Восточной областью могла оказаться смертельной. Если их признают виновными, то казнь всей семьи будет неизбежной.
Лю Мянь Тан знала, что они ни за что не выдадут её, но она не могла спокойно смотреть, как их пытают и наказывают, а тем более как их убивают. Она сама внушила им верность и преданность. Эти слова вырезаны в их сердцах её рукой. Если бы они не посчитали её погибшей ошибочно, то не стали бы участвовать в восстании Восточной области, пытаясь отомстить за неё.
Теперь, когда они оказались в беде, как она могла оставить их без помощи и жить, наслаждаясь своей мирной жизнью?
Лю Мянь Тан понимала, что если она раскроет свою личность и честно признается в своих ошибках перед Цуй Синчжоу, то у неё будет три шанса из десяти, что он простит её и помилует четверых братьев.
Тем не менее она знала мелочность Цуй Синчжоу. Была и вероятность в шесть из десяти, что он придёт в ярость, казнит четверых, чтобы семейный позор не стал известен, а саму её задержит и после рождения ребёнка накажет.
Поэтому открыться сейчас означало, вероятнее всего, потерять свободу и стать бессильной свидетельницей их казни.
Взвесив всё, Мянь Тан решила, что не может рисковать человеческими жизнями.
Если она не может найти достойный аргумент, чтобы убедить Цуй Синчжоу отпустить их, значит, не стоит терять время впустую. Нужно вернуться домой и придумать другой способ. Раз уж они в руках военных, то их передадут судебным органам для допроса. В этом процессе могла появиться возможность...
Её мысли стремительно унеслись в этом направлении, и она поспешила уйти, даже не обернувшись.
Естественно, она не заметила, как руки Цуй Синчжоу задрожали от ярости. В его голосе этого не было слышно, когда он спокойно, но строго спросил:
— Мы так долго не виделись, и тебе нечего мне сказать?
Лю Мянь Тан, приподняв юбку, торопливо пересекала двор. Уже у самых ворот она, не оборачиваясь, громко сказала:
— Князь, как бы вы ни были заняты, не забывайте о еде и одежде. Берегите себя!
Эти слова ещё не успели затихнуть в воздухе, как её фигура уже скрылась за воротами.
Мо Жу уже привык к такой поспешности со стороны княгини. Лю Мянь Тан всегда отличалась решительностью, а уж если пришла ходатайствовать за работников охранного агентства и видит, что просьба не увенчалась успехом, уйти — самое разумное. Тем более князь был занят делами в управлении и времени на долгие разговоры у него не было.
Однако стоило отметить, что князь только сел за еду, и палочки едва коснулись блюда. Увидев, как княгиня уходит, Мо Жу тут же подошёл поближе и услужливо заметил:
— Князь, поторопитесь поесть, пока всё горячее. Княгиня ведь напомнила вам заботиться о здоровье.
Ещё не успев договорить, Мо Жу был ошеломлён. Цуй Синчжоу внезапно пнул стол так, что тот с грохотом перевернулся. Еда и посуда разбросалась по полу. Глядя на слугу, он холодно бросил:
— Вон отсюда!
Мо Жу, побледнев от страха, мгновенно поклонился и, не произнося ни звука, поспешил уйти.
Цуй Синчжоу не мог ни есть, ни успокоиться. Его и без того душила злость.
Он хотел дать ей ещё один шанс. Он надеялся, что она сама признается. Но даже после таких слов она продолжила скрывать правду, оставаясь спокойной, будто ничего и не было.
«Лю Мянь Тан, ты действительно превосходишь себя!»
Тем временем сама Мянь Тан и не подозревала, что её решительный уход едва не довёл до сердечного приступа могущественного князя Хуайян.
Дорога обратно давалась нелегко: мысли Мянь Тан метались, предлагая самые безумные планы. Захватить заключённых? Слишком рискованно и маловероятно. Оставалось лишь просить о помиловании.
Внезапно ей пришёл в голову Император Лю Юй. Для него помиловать несколько незначительных заключённых не составило бы труда.
Однако обратиться к нему означало бросить тень на честь собственного мужа. Если она сделает это, где тогда окажется лицо Цуй Синчжоу?
Поразмыслив, она решила искать помощи у Императрицы Си.
0 Комментарии