Скрытое очарование – Глава 327

Цуй Синчжоу, сохраняя невозмутимость, ответил:

– Ещё раз скажешь слово «конец», и я заставлю тебя прочитать ещё несколько страниц мантр!

Мянь Тан скривила лицо и сделала вид, что обиделась:

– Если ты меня так достанешь, я остригу волосы и уйду в монастырь. Твой старый друг, князь Чжао, рассказывал, что ты изначально хотел избавиться от меня и отправить в буддийский монастырь для женщин, чтобы я там прозябала!

Цуй Синчжоу почувствовал укол совести, когда она вспомнила об этом, и поспешил сменить тему. Погладив её живот, он мягко сказал:

– Ты должен быть послушным ребёнком. Не доставляй своей матери лишних страданий, иначе я отшлёпаю тебя, когда ты появишься на свет!

В этот момент на животе Мянь Тан появилась выпуклость, напоминающая по форме крошечную ступню.

Цуй Синчжоу не смог удержаться и наклонился, чтобы подставить лицо – пусть ребёнок сначала пнёт его.

Мянь Тан, видя его редкое детское поведение, не удержалась и рассмеялась. Она с нетерпением ждала, когда ребёнок появится на свет, чтобы наконец взять его на руки и прижать к себе.

Разговор о предстоящих родах напомнил Цуй Синчжоу о том, что его мать, вдовствующая княгиня Чу, вскоре прибудет в столицу.

Изначально он не позволял ей приехать, потому что его положение в столице было неопределённым.

Теперь же, когда князь Хуайян утвердился на посту в военной администрации, дела шли гораздо лучше, чем в первые дни его пребывания в столице.

Мать, оставшаяся в Чжэньчжоу, сильно тосковала по сыну, и теперь Цуй Синчжоу решил пригласить её переехать к ним.

Мянь Тан обрадовалась этой новости:

– Это здорово! Если посчитать, она приедет как раз к моим родам. А ведь она всегда боялась, что не успеет понянчить внука. Теперь ей не о чем волноваться!

Однако, узнав о скором приезде матери, Цуй Фу пришла в смятение.

Она боялась, что княгиня Чу будет переживать, ведь ей до сих пор не рассказывали о разводе Цуй Фу с Го И. Теперь же, с её приездом, этот секрет долго скрыть не удастся.

Мянь Тан попыталась успокоить сестру:

– Раз уж всем занимался твой брат, если мать захочет кого-то отругать, пусть ругает его. Не переживай, сестра. Любая мать любит свою дочь. Если она услышит, как вела себя семья Го, то разве станет их защищать?

Цуй Фу вздохнула:

– Я не боюсь, что мать будет меня ругать, просто объяснять всё это утомительно. Да и больше беспокоюсь, что люди из дома князя Цина могут наговорить ей глупостей.

Мянь Тан усмехнулась:

– Раньше ты была их невесткой, и даже тогда наш княжеский дворец Хуайян их не боялся. А теперь чего нам опасаться?

Пока они разговаривали, появился слуга с известием, что снова пришли люди из дома князя Цина, чтобы забрать Цзинь-эр. Не дожидаясь, пока Цуй Фу что-то скажет, Мянь Тан распорядилась:

– Скажите им, что Цзинь-эр заболел и боится простуды, поэтому сегодня его забрать не получится. Когда он поправится, наш княжеский дворец сам сообщит, когда можно будет прийти.

Конечно, Цзинь-эр был совершенно здоров. Но раз уж люди из дома князя Цина не умели держать язык за зубами и говорили ребёнку лишнее, пусть пока не приходят.

Слуга передал слова, и люди из дома князя Цина, столкнувшись с отказом, вынуждены были вернуться с пустыми руками.

Когда госпожа Гай, услышала об этом, она пришла в ярость и, швырнув чашку с чаем, выкрикнула:

– В этом княжеском дворце Хуайян все просто безмерно высокомерны! Цзинь-эр – наш внук, временно оставленный у них. По какому праву они могут нам отказывать?

Но сам князь Цин, человек более разумный, лишь холодно хмыкнул:

– Раньше они всегда позволяли нам видеть мальчика. А теперь вдруг отказали. Неужели ты не понимаешь, почему? Всё из-за того, что ты не удержалась и начала говорить чепуху перед ребёнком, а он передал это Фу. Он, наверняка, сказал, что она не должна выходить замуж снова! Ты думаешь, в княжеском дворце Хуайян сидят дураки? Раз Цзинь-эр такое сказал, они сразу догадались, кто за этим стоит. Теперь они, конечно, не будут относиться к нам, как к родным.

Госпожа Гай, слушая мужа, всё равно не могла признать своей вины:

– Да всё из-за этого князя Хуайян, который потерял голову из-за женщины-разбойницы. Раньше, когда Фу жила в нашем доме, всё было хорошо. Но стоило ей съездить в родительский дом и послушать ту главную бандитку, как она сразу решила развестись с нашим сыном! У них в княжеском дворце даже нет старшего, который мог бы навести порядок. А нам, семье Го, осталось только молчать о своих обидах.

Князь Цин, нахмурившись, бросил на неё укоризненный взгляд и сказал:

– Если бы не ты со своими придирками, из-за которых Фу потеряла ребёнка, развода бы не было. И подумай хорошенько: теперь князь Хуайян укрепился в военной администрации. Император на него полагается, а семья Великой Императорской Матери и князь Суэй тоже не осмеливаются его трогать. Если ты продолжишь настраивать против себя семью Цуй, они вовсе перестанут нас считать родственниками. Выбери подходящий день, постарайся встретиться с Фу и извинись перед ней, чтобы сгладить ситуацию.

Госпожа Гай только отмахнулась от его слов:

– Говорят, что одна ночь мужа и жены стоит ста дней доброты. Она столько лет была нашей невесткой. Неужели у неё совсем не осталось тёплых чувств? Наш сын красив и умен, совсем не какой-то жалкий простак. Может, она уже сама сожалеет, что так поспешила с разводом, и подумывает о том, чтобы восстановить отношения.

Князь Цин лишь вздохнул, но в глубине души надеялся, что его жена права.

Сейчас в императорском дворе сложилась ситуация, где силы разделились на три стороны: сторонники Императора из бывшего окружения Восточного дворца, фракция князя Суэй, поддерживаемая Великой Императрицей Матерью, и группа князя Хуайян, связанная с Чжэньчжоу.

Дом князя Цина, к сожалению, не принадлежал ни к одной из этих группировок. Будущее их семьи было весьма неопределённым. Но если бы удалось восстановить родственные связи с княжеским дворцом Хуайян, это было бы огромным успехом.

 

Вернуться к оглавлению