Однако Ли-мама пояснила:
— Изначально этот суп готовили для княгини, но она не смогла его выпить, поэтому я решила отдать чашу Вам. Позвольте мне сказать пару слов, хотя и не слишком уместно. Княгиня сейчас кормит сына, ей никак нельзя волноваться и сердиться, иначе молоко может застояться, и тогда воспаление ей обеспечено. Лучше, если Вы проявите терпение и не станете ругать её за любые проступки. Подождите, пока малыш подрастёт, потом всё и обсудите…
Женщины из знатных семей редко сами кормят младенцев, обычно это дело поручают кормилицам. Когда князь Хуайян был маленьким, он и сам воспитывался на молоке чужой женщины, так что о тяготах матери он не имел представления.
Ли-мама же родила и вырастила нескольких детей, поэтому понимала всю серьёзность «молочных» проблем. Она видела, что Мянь Тан явно разнервничалась и уже появились признаки уменьшения лактации. Заботясь о её здоровье, она и пришла предупредить князя.
Цуй Синчжоу, выслушав старую няню, недовольно сжал губы, но в итоге всё-таки встал и отправился в покои жены.
Там он увидел, что Сяо И-эр не наелся как следует и жалобно ёрзает у груди, а Мянь Тан выглядит измученной. Все ссоры тотчас отошли на второй план. Он сел рядом и спросил почти ласково:
— Что происходит?
Мянь Тан, которая никогда прежде не была в роли кормящей матери, растерялась. Небольшое волнение — и, похоже, молоко стало пропадать. Она опустила голову, а в глазах блеснули слёзы:
— Что же делать? Я не могу накормить сына…
Князь осторожно взял пухлого малыша на руки и велел Фан Се:
— Зови кормилицу из внутреннего двора, пусть накормит мальчика.
Но та робко напомнила:
— Маленький господин слишком привык к матери. Других он даже к себе не подпускает…
Князь не ожидал, что сынишка, как и его отец, окажется разборчивым. Если у Мянь Тан на самом деле закончится молоко, Сяо И-эр может остаться голодным. При этой мысли в душе князя не осталось и следа от недавнего упрямства.
Он тихонько успокоил жену:
— Не волнуйся. Завтра же отыщем всех твоих товарищей, с которыми я обошёлся так сурово. Обещаю вернуть их без единой царапины. А сейчас тебе надо отдохнуть. Я пойду позову лекаря, чтобы не допустить воспаления. Да и пусть сын не беспокоится: у нас есть кормилицы на все случаи. Сутки поголодает — перестанет привередничать.
Едва малыш, и без того не насытившийся, услышал пренебрежительный тон отца, он мгновенно сжался и разрыдался ещё громче, будто ощутил всю несправедливость слов. Комната тут же наполнилась шумом и суетой. Пришедший лекарь прописал тёплые компрессы и показал служанкам, как правильно массировать грудь.
Когда все хлопоты наконец улеглись, князь Хуайян уложил жену отдохнуть рядом с собой. После сна Мянь Тан выпила овощной отвар, и молоко у неё снова прибыло.
Фан Се принесла бледного от плача Сяо И-эра, и тот, едва попав к матери на руки, жадно принялся сосать молоко, сжимая крохотные кулачки. Так вышло, что после ночи обоюдных обид на первый план всё равно встали насущные заботы о ребёнке, которые примирили обоих родителей.
Мянь Тан натерпелась страданий за весь день. Теперь, прижимая к себе сынишку, она лишь мягко касалась его пухлых щёчек и старалась ни о чём не тревожиться, чтобы опять не взбудоражить себя.
Князь Хуайян тоже стал вести себя намного осмотрительнее. Он позволил «грозному владыке» (то есть самому себе) слегка приумолкнуть и подсел позади жены, чтобы быть ей своеобразной опорой для спины.
Пока сынок не насытился, он капризничал. Наконец малыш довольным вздохом сомкнул веки, а Фан Се поспешила забрать это «маленькое сокровище», чтобы княгиня могла немного отдохнуть.
В комнате наступила короткая пауза. Мянь Тан избегала смотреть в сторону супруга. Она лишь молчаливо лежала, погрузившись в раздумья.
Князь Хуайян тихонько потянулся к её руке, обнял её, словно ребёнка, и полушёпотом успокоил:
— Ну всё, хватит. Отныне я не стану вмешиваться в твои дела. С этими «мелкими соратниками» поступай, как хочешь. Если вдруг вздумаешь «грабить караваны», и не хватит сил, просто попроси Фань Ху выдать тебе побольше стражников.
Услышав это, Мянь Тан приподняла взгляд:
— Мои «мелкие» когда-то заставили твоих лучших воинов бежать по горам. Неужели забыл?
Князь недовольно поморщился:
— Опять напоминаешь? А давай-ка устроим ещё одну проверку сил. Гарантирую, что теперь я раскатаю твоих горцев в пух и прах!
Мянь Тан едва сдержала смешок, наблюдая за его ревнивой гримасой.
— Лучше обойдёмся без нового сражения. Если вдруг я одолею твоих бойцов, кто знает, сможешь ли ты спокойно принять поражение?
Князь приподнял бровь и с намёком прошептал:
— Проиграю — значит, разрешу тебе самой решать, где и как спать.
Мянь Тан сделала вид, что недовольно поморщилась.
— Спасибо, конечно… Но даже если быть «небесным бессмертным», от ежедневного «пребывания в твоих объятиях» можно устать. Эй, что это ты делаешь, почему кусаешься?
Цуй Синчжоу давно чувствовал голод в буквальном и переносном смысле. С тех пор как жена забеременела, родила, а потом сидела в послеродовом покое, у него и вовсе не было возможности вдоволь насладиться близостью. Теперь же, увидев её чуть оживлённой, да ещё услышав про «надоело», он понял: «Это она, видимо, сама устала жить!». Князь пустил в ход один из решительных приёмчиков.
Не успела она договорить, как он прикусил её ухо и не отпустил, пока не удостоверился, что жажда близости хоть немного смягчена. Всё равно основные «выяснения» предстояли потом.
0 Комментарии