Лю Мянь Тан наугад подняла одно из писем и мельком взглянула на него.
Эти документы уже были тщательно изучены Цуй Синчжоу, Ли Гуанцаем и группой писарей. Ей, с её поверхностными знаниями в делах бумажных, не было смысла углубляться.
Она положила письмо обратно и переключила внимание на другие вещи.
Цуй Синчжоу, заметив её интерес, задумчиво указал на большой фарфоровый сосуд, наполненный свитками с рисунками и сказал:
— Похоже, этот Такатори был человеком утончённым. Кажется, он особенно любил пейзажные картины.
Мянь Тан подошла к сосуду и вытащила один свиток, после чего осторожно развернула его.
Рисунок оказался довольно живописным: известная гора Дайшань в пределах Великой Янь, с окутанными облаками острыми вершинами, внушающими ощущение высоты и величия. Однако картина не принадлежала кисти именитого мастера, на ней стояла лишь печать с подписью «Учитель Вэй».
Лю Мянь Тан нахмурилась, внимательно изучая изображение, после чего взяла ещё несколько свитков из сосуда. Один за другим она разворачивала их и выкладывала на стол.
Цуй Синчжоу не мог не заметить её сосредоточенности. Он знал, что её чутьё в оценке произведений искусства никогда не подводило.
Когда-то она вступила в спор с известным коллекционером Чжао Цзясюем, оспаривая право нанять художника для росписи фарфоровых тарелок. Именно она заметила, что в глазу стрекозы на одной из картин скрыт силуэт дамы, и этим перехватила удачу у маркиза, оставив его в ярости.
Но разве в этих картинах могли скрываться тайны, как в работах мастера Чэнь Ши, который на крошечном участке изображения умел передать целый мир?
Внезапно Лю Мянь Тан указала на багровый камень на одной из картин и сказала:
— Посмотри, тебе не кажется, что на всех этих рисунках встречаются подобные красноватые скалы?
Цуй Синчжоу присмотрелся и заметил, что действительно каждая из картин содержит такие элементы. Но поскольку все они были подписаны как работы «Учителя Вэя», он решил, что схожесть обусловлена единым стилем художника. На первый взгляд ничего подозрительного в камнях не было.
Однако Мянь Тан придвинулась ближе, внимательно осмотрела детали и велела:
— Принеси мне бумагу и кисть.
Цуй Синчжоу, заинтригованный, сам сел на пол рядом с ней и начал готовить чернила и расстилать листы.
Мянь Тан внимательно изучила даты на картинах и выстроила их в определённом порядке. После этого она начала поочерёдно переносить изображения багровых камней на бумагу.
Когда все элементы оказались собраны воедино, стало ясно, что они складываются в цельное изображение. Как в детской головоломке, камни образовали чёткий контур — внутреннюю конструкцию пушки.
Цуй Синчжоу, наблюдая, как она буквально извлекает тайну из ничего, резко поднялся на ноги:
— Как ты это заметила? Обычному человеку и в голову бы не пришло так сопоставить детали.
Лю Мянь Тан подняла голову и спокойно ответила:
— Когда-то, на Яньшане… я видела похожие картины в кабинете Лю Юя.
Лю Юй, любивший искусство, украшал стены своей библиотеки произведениями именитых мастеров. Картины малоизвестных художников, как эти, всегда занимали особое место.
Она продолжила:
— Лю Юй тогда научил меня, как искать скрытые элементы в таких рисунках. На тех картинах это были не скалы, а птицы. А в глазах птиц — маршруты перевозки провизии. Лю Юй покупал такие работы в лавках неподалёку от гор. Никто не обращал на них внимания, даже если их находили проверяющие. Без ключа к тайне никто бы ничего не понял.
Она задумалась на мгновение и добавила:
— Хотя я не знаю, кто автор этих картин. Судя по стилю, он немного отличается, но всё же похож. Возможно, Лю Юй знает. Если тебе интересно, спроси его, когда вернёмся в столицу.
Слова о Лю Юе заставили Цуй Синчжоу нахмуриться.
Во время первой осады Яньшаня его армия потеряла немало провизии. Он тогда подозревал предательство, что кто-то из его людей передавал информацию горным разбойникам.
Позже, чтобы пресечь утечку, он лично занялся реорганизацией снабжения, заменил всех ответственных за зерно и устроил несколько ложных складов, что помогло остановить утечки.
Если Лю Юй знал о таких картинах, значит ли это, что он мог быть замешан в этих интригах? А если Лю Юй знал автора, то этот «горный дух» был тем, кто снабжал Такатори чертежами пушек? Или даже… работал в сговоре с японцами?
Холодная решимость заполнила взгляд Цуй Синчжоу.
Он всегда полагал, что Лю Юй, после долгих лет скитаний, должен был проникнуться народными бедами. Но если тот, вместо этого, задумал использовать японцев, чтобы уничтожить его, то это предательство стало бы слишком жестоким ударом.
Однако до окончательных выводов было ещё далеко. Цуй Синчжоу решил не давать волю мыслям, пока все факты не будут подтверждены.
Пытаясь унять хаос в голове, он спокойно поправил Мянь Тан:
— Теперь он девяносто пятый правитель, не стоит больше называть его просто по имени.
Когда-то, из ревности, он заставил её пообещать, что она никогда не произнесёт имя Лю Юя. Теперь в её голосе вновь звучала неукротимость бывшей горной разбойницы Лу Вэнь, свободной и беззаботной.
Цуй Синчжоу решил всё-таки поправить её, чтобы случайные слушатели не использовали её слова против них.
0 Комментарии