Мянь Тан улыбнулась, в её глазах блеснуло понимание:
— Он не сделал ничего особенного. Он знал, что я забыла о наших с ним чувствах и помнила только наше противостояние, но каждый вечер, ложась спать рядом со мной, он спал спокойно, как ребёнок, без страха и сомнений.
Лицо Лю Юя потемнело, но он понял, что имела в виду Мянь Тан.
Несмотря на её боевые навыки и опасность, которую она представляла, Цуй Синчжоу никогда не боялся её.
Мянь Тан не нужны были ни богатства, ни власть, ни трон. Всё, что она искала, — это человек, который бы доверял ей и шёл с ней рядом.
Этого Лю Юй никогда не смог бы ей дать.
Его лицо приобрело серый оттенок, когда он наблюдал, как Мянь Тан, поклонившись, вышла из сада и направилась к покоям Императрицы.
Он понял, что та девушка, которая когда-то стояла под цветущим деревом и смеялась с ним, навсегда осталась в прошлом.
* * *
Когда Мянь Тан вернулась домой, они с Цуй Синчжоу сели за ужин.
Цуй Синчжоу, заметив, как жадно она ест, усмехнулся, подложил ей кусок тушёного свиного окорока и спросил:
— Разве ты не ела с Императрицей во дворце? Почему ты так голодна?
Мянь Тан, отпив немного супа, вздохнула:
— Перед тем как я пошла во дворец, Ли-мама строго наставляла меня соблюдать все правила. Даже если бы передо мной стояли горы деликатесов, я бы не смогла есть.
Цуй Синчжоу засмеялся:
— Ли-мама знает тебя слишком хорошо. Она сразу сказала, что ты не сможешь поесть там спокойно, и велела повару приготовить для тебя что-то вкусное. А что тебе сказала Императрица?
Мянь Тан задумалась, а затем ответила:
— Вначале всё сводилось к утешению из-за утраты отца, но я заметила, что она не выглядит по-настоящему скорбящей. Потом разговор перешёл на другое.
Цуй Синчжоу посмотрел на неё с интересом+.
— И о чём же вы говорили?
Мянь Тан, отложив ложку, с улыбкой ответила:
— Императрица спросила меня, чего бы ты хотел получить в награду за новые подвиги. Я поступила так, как ты учил, и прямо сказала: ты, как князь чужого рода, уже достиг вершины почестей, каких только может удостоиться слуга Императора. Если давать тебе новые титулы, это может нарушить благословение предков. Гораздо лучше позволить тебе вернуться домой, чтобы заботиться о матери и наслаждаться спокойной жизнью. Если же на границе снова возникнет опасность, ты всегда готов вновь надеть доспехи и ждать приказа Императора.
Это были не просто слова для успокоения Императора, чтобы рассеять его подозрения, но и искренние мысли Цуй Синчжоу.
Он прошёл долгий путь, чтобы стать одной из ключевых фигур при дворе Великого Янь. Однако интриги, борьба за власть — всё это было чуждо ему. Его истинные стремления всегда тяготели к жизни, подобной той, что вёл Чжао Цюань, — простой и свободной.
После её рассказа Цуй Синчжоу слегка усмехнулся и спросил:
— А что сказала Императрица?
Мянь Тан, насытившись, выглядела спокойной и уверенной. Она наклонила голову и продолжила:
— Императрица, кажется, не поверила мне. Она спросила, готова ли я отказаться от столичных радостей и вернуться с тобой в Чжэньчжоу. Я честно ответила, что не привыкла к столичной жизни. Особенно мне не по душе местные князья и вельможи с их множеством наложниц. Всё это меня раздражает, и я боюсь, что ты можешь стать таким же. Лучше уж жить в Чжэньчжоу, где проще.
Цуй Синчжоу приподнял бровь и, чувствуя что-то неладное, протянул с лёгкой насмешкой:
— И что же ты ещё сказала?
Мянь Тан с мягкой улыбкой ответила:
— Я сказала Императрице, что не могу похвастаться её благородством и мудростью. Я недостаточно учёная, чтобы понимать, что такое добродетель супруги. Однако если князь захочет завести наложницу, ему сначала придётся спросить у моего меча, согласен ли он.
Рядом стоявшая Ли-мама, наливавшая в этот момент суп, ахнула и замерла на месте.
Цуй Синчжоу лишь рассмеялся и слегка ущипнул Мянь Тан за щёку.
— Никакого приличия! Говоришь, как будто ты с мечом смогла бы меня победить!
Однако он прекрасно понял, что даже в шутливых словах Императрицы скрывалось доверие к его семье.
Мянь Тан продолжила с лёгкой улыбкой:
— Императрица, смеясь, сказала, что не может гарантировать, что все подданные останутся верны престолу. Но пока Лю Мянь Тан остаётся супругой князя Хуайян, он будет наслаждаться семейным счастьем и не станет тратить время на бессмысленную погоню за тщеславием.
Цуй Синчжоу с улыбкой молча слушал её рассказ, чувствуя, что слова Императрицы — это не только шутка, но и знак уважения к их союзу.
Мянь Тан никогда не мечтала о том, чтобы её муж стал Императором.
Этот трон слишком высок и холоден. Тот, кто долго на нём сидит, неизбежно меняется.
Она не могла бы смириться с тем, чтобы её муж стал таким, как Лю Юй, окружённым тремя жёнами и четырьмя наложницами. Умная и проницательная Мянь Тан, получив возможность жить в спокойствии и достатке, никогда бы не подталкивала мужа к борьбе за власть.
Её слова Императрице Си были не только призваны развеять опасения, но и укрепить между ними доверие.
Две женщины, давно наладившие хорошие отношения, понимали друг друга без лишних слов.
Во время беседы Императрица, услышав слова Мянь Тан, лишь горько улыбнулась и надолго замолчала. Затем она тихо произнесла:
— Жизнь похожа на кашу, чем дольше её варишь, тем гуще она становится. Но у каждого свой способ готовить её. Твой способ, княгиня, тоже неплох. Жаль, что не каждой женщине под силу быть такой свободной, как ты.
Когда Императрица говорила это, в её глазах была усталость и холод, не свойственные женщине её возраста.
0 Комментарии