— «Лицо в виде цветка персика означает удачу, а меч из персикового дерева — судьбу», — Му Циньян с улыбкой подбросил в воздух монету в форме цветка персика и ловко поймал её одной рукой.
— «Патриарх, я думаю, на этот раз нам даже не нужно рассчитывать время», — произнёс он.
— «О?» — Су Чанхэ улыбнулся в ответ.
— «Должно быть, это из-за меча», — Му Циньян, подняв руку, посмотрел на меч сбоку и с горечью произнёс: — «Худшая из возможных смертей».
— «Неужели Сяо Жофэна, князя Лангья, действительно так сложно убить?» — тихо спросил Су Чанхэ.
— «Если говорить начистоту, то его убить ещё труднее, чем императора», — Му Циньян убрал монету и продолжил: — «В конце концов, помимо того, что он является высшим военным командиром Бей Ли, у него есть ещё одна личность — личный ученик бывшего Первого меча в мире Ли Чаншэна и старший брат нынешнего претендента на это звание Байли Дунцзюня».
Су Чанхэ, погладив свои маленькие усики, произнёс:
— «А, Бейли Дунцзюнь, я встречался с ним раньше».
— «Что? Как всё прошло?» — вопросил Му Циньян.
Взор Су Чанхэ сверкнул, и он с торжеством молвил:
— «Тогда я едва не сразил его одним взмахом клинка».
Му Циньян был изумлён:
— «Патриарх был столь могуществен?»
— Ха-ха-ха, в те времена он не владел боевыми искусствами, и я мог бы легко одолеть его одним движением руки. К сожалению, глава семьи Вэнь, Вэнь Хуцзю, был рядом, и мне пришлось сдержаться. Кто бы мог подумать, что моя мимолетная сдержанность приведёт к созданию первого в мире меча? — с деланным волнением произнёс Су Чанхэ.
Му Циньян пренебрежительно пожал плечами:
— Патриарх, он стал первым в мире, потому что выбрал Ли Чаншэна своим учителем, а не благодаря тебе. И наоборот, если бы ты тогда нанес удар, он всё ещё мог бы быть первым в мире, но Тёмная Река… не было бы нынешнего Патриарха.
— Ха-ха-ха, ты так невысоко ценишь своего лидера? А что, если бы мы тогда нанесли удар? — спросил Су Чанхэ.
Му Циньян покачал головой:
— Гадание может предсказать будущие возможности, но не прошлые.
— «Если есть предсказание, то, несомненно, должно быть и его толкование. Ты утверждаешь, что наше путешествие предопределено судьбой. Но как же нам обратить эту судьбу в свою пользу?» — вопросил Су Чанхэ, принимая из рук Му Цинъяна монету в форме цветка персика и внимательно рассматривая её на солнце.
— К сожалению, даже тот, кто создал эту монету в форме цветка персика, оказался во власти своей судьбы и не смог разгадать её тайный смысл.
Му Циньян сделал шаг вперёд, чтобы забрать свою монету:
— Патриарх, у меня есть лишь один вопрос.
Су Чанхэ, уже собравшись уходить, обернулся:
— Спрашивай.
— Могу ли я не идти? — в голосе Му Цинъяна прозвучала горечь.
Су Чанхэ покачал головой:
— Нет. В Тёмной реке только ты сопровождал меня в город Тяньци. И если я иду навстречу своей гибели, я могу взять тебя с собой лишь в качестве щита.
— Разве дядя Чжэ не в городе Тяньци? Он гораздо сильнее меня, — возразил Му Циньян.
Су Чанхэ улыбнулся:
— Дядя Чжэ больше не часть нашей Тёмной реки. Теперь у него своя жизнь.
— Ах, — Му Циньян потянулся, — я тоже хочу жить своей жизнью.
Чэнь Жу, погружённый в блаженное состояние покоя на бамбуковой кушетке, был внезапно пробуждён восхитительным ароматом свежезаваренного чая. Он открыл глаза и, принюхавшись, заметил знакомую фигуру за деревянным столом, занятую приготовлением напитка.
— Жофэн, — обратился он с искренней теплотой в голосе, — что привело тебя сюда? В академии не существовало различий в статусе или звании, и он мог обращаться к своему ученику по имени.
Сяо Жофэн слегка повернул голову и произнёс: «Учитель, вы проснулись. Минувшей ночью мне приснились вы и мои старшие братья, и посему я захотел посетить академию».
«Что же тебе снилось?» — спросил Чэнь Жу, поднимаясь с бамбукового ложа и присаживаясь напротив Сяо Жофэна. Он всё ещё помнил, как впервые повстречал этого юношу, исполненного энергии, который, испив семь чаш вина «Звёздная ночь» в павильоне Резной пагоды, преодолел границы возможного. Однако с тех пор беспокойство на челе Сяо Жофэна лишь усугубилось, и теперь, когда он сидел перед ним, от него исходило ощущение тяжкого опустошения.
Сяо Жофэн налил Чэнь Жу чашку чая и начал свой рассказ. «Ничего особенного, просто несколько сцен из жизни академии много лет назад, — произнёс он. — Тогда Дунцзюнь ещё не поступил в школу, а старший брат Гу не вернулся в город Чайшан. Они со Вторым старшим братом каждый день подшучивали друг над другом, воруя вино. Старший брат Лю Юэ и старший брат Сяохэй всегда носили свои бамбуковые шляпы, но даже это не могло сдержать их взаимные насмешки. А старший брат Луосюань всегда сидел в стороне и играл на своей флейте, не участвуя в этих проделках».
«А ты?» — спросил Чэнь Жу, сделав глоток чая.
«Я?» — переспросил Сяо Жофэн, задумавшись на мгновение. «Я сидел с Учителем. Я хотел сыграть с ним партию в шахматы, но он отказался. Он сказал, что я заблудился».
Чэнь Жу, поставив чашку на стол, сделал паузу, после чего произнёс: «Не стоит слишком глубоко задумываться об этом. Ты просто скучаешь по ним. Почему бы нам не найти возможность воссоединиться? Возвращайся в академию. Мастера Ли трудно найти, поэтому позволь мне, мастеру виноделия академии, собрать всех вас вместе. Как ты на это смотришь?»
Сяо Жофэн долго молчал, но в конце концов покачал головой: «Каждый из нас сделал свой выбор, свою собственную жизнь. Если бы они увидели меня таким, какой я есть сейчас, они, вероятно, были бы разочарованы».
Чэнь Жу, глубоко вздохнув, сказал: «Ты великий герой Бей Ли, величайший герой мира. Никто не имеет права разочаровываться в тебе, даже мастер Ли. Я просто надеюсь, что ты не разочаруешься в себе».
Сяо Жофэн, слегка кивнув, сделал глоток чая: «Благодарю, учитель. В городе Тяньци всё меньше и меньше людей могут говорить со мной в таком тоне».
— Твои друзья либо слишком простодушны, как Лэй Мэнша, либо слишком проницательны, как тот молодой человек в маске. Чэнь Жу слегка вздохнул:
— И я не могу быть твоим другом.
— «Учитель — это тот, кого я глубоко ценю», — ответил Сяо Жофэн.
— Ты когда-нибудь сожалел о своём выборе? Ты мог бы пойти другим путём. Цзянху огромен — если бы ты не ограничивал себя рамками этого имперского города и королевской семьи, ты мог бы жить более свободно и счастливо, как и другие твои старшие братья, — спросил Чэнь Жу.
— Когда я вспоминаю свои прошлые мечты, я чувствую некую утрату. В этих мечтах я мог владеть мечом и скакать на лошади, преодолевать цветочные моря и предстать перед женщиной, которую любил, — Сяо Жофэн встал, надевая свой чёрный плащ. — Но если бы все остались в Цзянху, то город не был бы таким, как сегодня.
— Я с самого начала знал, что, хотя ты и можешь испытывать сожаление, на самом деле ты не пожалеешь о своём выборе, — улыбнулся Чэнь Жу.
— Есть вещи, которые человек должен делать, — Сяо Жофэн слегка вздохнул. — И спасибо вам, учитель, за вашу преданность академии все эти годы.
— Я тоже скоро уйду из академии. Меня ненадолго заменит ученик моего племянника в роли мастера вина. Когда-то он был одним из восьми молодых мастеров Северного Ли, как и вы, — сказал Чэнь Жу.
— Ах, Се Сюань, — улыбнулся Сяо Жофэн.
— Да, но он пробудет в академии недолго. Академия достигла того момента, когда… когда пришло время попрощаться со всеми, — медленно произнес Чэнь Жу.
.jpg)
0 Комментарии