«В Цинмине, где клинки и мечи рассекают владения души,
Нет ни цветов, ни вина под дождём.»
В городе Цзюсяо вновь прошёл весенний дождь, окутав его густой пеленой тумана. На одной из улиц ребёнок держал зонтик над своим отцом, который, сидя на корточках, молча предавался сожжению бумажных денег, предназначенных для похорон.
С другой стороны улицы из переполненной таверны доносились звуки веселья и шум выпивки. В этом северном городе радость и печаль смешались в тумане Цинмина, который вместе с дождём окутывал всё вокруг.
Почитание предков превратилось в традицию, и со временем истинная скорбь притупилась. В такой весенний день, когда последние морозы отступали, было бы уместно согреться тёплым вином.
Су Мую раскрыл свой зонт из промасленной бумаги и неспешно прогуливался по улице. В его взгляде сквозила лёгкая тень меланхолии, столь едва уловимая, что её можно было принять за игру света и тени. Однако эта тень, словно проникнув в самую сущность Су Мую, была нежной и тягучей, и её невозможно было рассеять. Она идеально гармонировала с пейзажами Цинмина, создавая неповторимую атмосферу.
На зонт Су Мую упали золотые похоронные деньги. Он взял зонт за ручку и слегка повернул, стряхнув бумагу.
В таверне Бай Хэхуай только что допила бокал вина, чувствуя, как тепло разливается по телу. Она улыбнулась:
— Официант, это вино восхитительно. Как оно называется?
Официант, перекинув полотенце через плечо, с улыбкой произнёс: «Это вино Тусу».
Бай Хэхуай, держа в руках бокал с вином, слегка повернула голову и бросила взгляд на Су Мую, который проходил внизу с зонтиком в руках. Она тихо сказала: «Отец, это имя не предвещает ему ничего хорошего».
Су Чжэ, пожав плечами, ответил: «Мне оно тоже не сулит ничего хорошего».
В этот момент на противоположном карнизе появились четыре фигуры в бамбуковых шляпах. За исключением предводителя, у остальных троих на поясе висели мечи — обнажённые клинки.
«Члены семьи Се», — снова пожал плечами Су Чжэ.
Бай Хэхуай поставила свой кубок с вином: «А что думает отец?»
Су Чжэ улыбнулся: «Су Мую сказал, что выдвинет свои условия Су Цзиньхуэю, одним из которых будет разрешение мне покинуть Тёмную реку. Я не доверяю главе семьи или Су Цзиньхуэю, но я доверяю Су Мую».
— Будь осторожен, — тихо вздохнула Бай Хехуай.
— Не тревожься, я лишь провожу Су Мую на некоторое расстояние, — ответил Су Чжэ, поднимаясь. Его буддийский посох издал звон, подобный погребальным колоколам в сезон Цинмин.
Воины семьи Се, находившиеся на противоположном карнизе, услышали этот звон и, слегка приподняв головы, увидели Су Чжэ на другой стороне улицы.
— Это Су Чжэ из семьи Су, — медленно произнесла ведущая фехтовальщица, её голос был чист и мелодичен, но в нём звучало превосходство.
— А, это та юная леди, — сказал Су Чжэ, кладя в рот орешек бетеля и глядя на лицо, частично скрытое под бамбуковой шляпой. — Се Хуацин из семьи Се.
— Не ешьте слишком много этой отравы, иначе не почувствуете, как кипяток обжигает вам горло — в конце концов, весь ваш рот сгниёт, — посоветовала Бай Хехуай.
— Я лишь разминаюсь — после этого боя я уйду, — ответил Су Чжэ и, вскочив, поднял свой буддийский посох, с силой обрушив его на четырёх фехтовальщиков, стоявших, напротив.
— Блокируйте! — воскликнула Се Хуацин.
Два воина, стремительно бросившись вперёд, нанесли сокрушительные удары своими длинными мечами по посоху Су Чжэ.
— Замок! — повторила Се Хуацин.
Внезапно двое фехтовальщиков изменили траекторию своих клинков, и в тот момент, когда все трое приземлились, они буквально пригвоздили посох Су Чжэ к карнизу.
— «Конец!» — воскликнула Се Хуацин, глядя на Су Чжэ с убийственным намерением в глазах.
— «, Пожалуй, этого достаточно», — усмехнулся Су Чжэ, резким движением вывернув руку и освобождая посох. Посох продолжил вращаться, и из него вылетели два длинных меча. Су Чжэ быстро подхватил его и замахнулся на Се Хуацин. Три золотых кольца полетели в её сторону.
Пространство озарила вспышка холодного света.
Се Хуацин стремительно выхватила меч и вернула его в ножны.
Три кольца отклонились и направились к Су Мую, стоявшему внизу.
Су Мую даже не обернулся — его бумажный зонтик завертелся, вызывая ливень, который сбил три кольца на землю.
Се Хуацин слегка наклонила голову, и её взору предстал длинный меч на поясе Су Мую. Оружие было украшено головой дракона, глаза которого были плотно закрыты, словно он пребывал в вечном сне.
— «Меч спящего дракона!» — воскликнула Се Хуацин с благоговением.
— Именно так, — подтвердил Су Чжэ, взмахнув своим посохом. Он опередил Се Хуацин и, не желая проявлять благородство, нанёс ей удар. Се Хуацин ловко уклонилась в сторону, и удар Су Чжэ обрушился на половину карниза. Вслед за этим вспыхнул холодный свет, и Су Чжэ вынужден был отступить, его мантия была разрезана на груди. Он упал на мостовую, разбрызгивая дождевую воду.
— Остановите его! — приказала Се Хуацин.
Трое мечников немедленно атаковали, их клинки рассекли завесу дождя, и все они обрушились на Су Чжэ.
Су Чжэ перекатился и с силой ударил посохом по земле. В воздух взметнулись десятки золотых колец, заставив трёх мечников перейти от атаки к защите. Эти трое фехтовальщиков были искусны — они мгновенно создали сеть из ударов мечами. С ясным звоном все золотые кольца были отброшены назад. Су Чжэ не обратил на это внимания, обернулся и увидел, что Се Хуацин уже догнала Су Мую.
— Глава семьи подарил тебе меч Спящего дракона? — тихо спросила Се Хуацин.
— «В моих руках находится Меч Спящего дракона, но он не принадлежит роду Се», — невозмутимо произнёс Су Мую.
— «Отдай его мне!» — воскликнула Се Хуацин, протягивая руку к мечу.
Су Мую сделал шаг в сторону, повернувшись к ней лицом и слегка приподняв свой бумажный зонтик. Он произнёс: «Вернись и передай старейшине Се, что если ты остановишься сейчас, то всё будет прощено».
Се Хуацин, холодно усмехнувшись, взмахнула мечом. В этот раз её клинок был виден всем — это был тонкий танский меч с едва заметным красноватым отливом. Она была искусна в искусстве владения мечом, где каждое движение было подчинено строгим законам причинно-следственных связей.
Однако она понимала, что в поединке с Су Мую ничейный исход был невозможен, и поэтому перешла к другому стилю боя. Этот стиль назывался «Возвращение диких гусей».
«Весна заставляет северных гусей возвращаться, а замёрзшие ласточки кричат, как гром!» — эта метафора точно передавала суть её атаки.
Су Мую отступил на три шага, когда меч Се Хуацин пронёсся мимо его горла. Она мгновенно изменила направление своего клинка и нанесла ещё три удара. Су Мую всё ещё держал зонт, полагаясь на призрачные шаги семьи Су, чтобы уклоняться от её клинка.
«Как ты смеешь не драться со мной? Где твой меч?» — потребовала ответа Се Хуацин.
Су Мую вновь слегка приподнял свой бумажный зонтик и, легко повернув левую руку, собрал в неё струю дождевой воды. Затем он ловко щёлкнул пальцами, направляя собранную воду в сторону Се Хуацин. Она не успела увернуться, и поток воды расколол её бамбуковую шляпу надвое, отбросив её в сторону и открыв её красивое, но властное лицо. В её глазах читалось удивление:
— Как это возможно — собрать дождевую воду и превратить её в меч?
Су Мую, не обращая внимания на её удивление, развернулся и продолжил свой путь.
Се Хуацин быстро пришла в себя и бросилась в погоню, но на её пути встал буддийский посох.
— Юная леди, сначала победите меня, — с улыбкой произнёс Су Чжэ.
.jpg)
0 Комментарии