— Моя мать говорила мне не сближаться с молодым дядей, — сказал Чэн Лису. — Она сказала, что его не волнуют семейные узы.
Хэ Янь на мгновение задумалась.
— Командир Сяо не похож на такого человека.
— Я знаю, — с улыбкой ответил Чэн Лису:
— Я всегда это знал.
Из двух братьев Сяо старший был подобен легкому ветерку и яркой луне. Скромный и теплый, он заставлял людей чувствовать себя так, словно они купаются в лучах весеннего солнца. Этот добросердечный и блестящий человек был любимцем всех.
Второй сын, возможно, обладал выдающейся внешностью и талантом, но, честно говоря, его личность не была особенно приятной.
Более того, после инцидента с казнью Чжао Нуо, репутация Сяо Цзюэ как «Генерала с нефритовым лицом, молодого генерала—убийцы» получила широкое распространение. Это вызывало у окружающих ещё больший страх и стремление быть похожими на него.
Хотя Чжао Тун, безусловно, способствовал распространению этих слухов, сам Сяо Цзюэ также давал поводы для сплетен. Например, он не проронил ни слезинки на похоронах своего родителя, был занят ходатайством перед военными властями в Золотом зале и уехал до седьмого дня траура своей матери, оставив старшего господина Сяо разбираться с беспорядком в одиночку.
Во время семейных посиделок на фестивалях и праздниках он не любил разговаривать с людьми, лишь ненадолго появляясь перед отъездом.
Чэн Лису вспомнил один летний день, когда старшая тётя Бай Жунвэй пригласила родственников из семьи Чэн в поместье на летний праздник. В то время семья Сяо была не столь многочисленной, и такие весёлые мероприятия были редкостью.
Чэн Лису также присоединился к ним. К тому времени Сяо Цзюэ уже был назначен на должность генерала Фэн Юня и получил соответствующие почести. Он только что отметил своё восемнадцатилетие и вернулся в столицу Шуоцзин.
В главном зале собрались женщины, наслаждаясь угощениями и чаями, в то время как мужчины обсуждали политические вопросы с Сяо Цзином. Чэн Лису окинул взглядом помещение, но не смог обнаружить Сяо Цзюэ.
В детстве Чэн Лису отличался особой непоседливостью, и многие относились к нему с неприязнью. Даже юноши его возраста не хотели с ним играть. Однако Чэн Лису нашёл себе занятие по душе. Он проник на задний двор резиденции Сяо и у входа в зал предков увидел пестро—оранжевого кота. Он схватил животное и спрятал его за ширмой в холле.
Наступила летняя пора, и погода могла измениться в любой момент. К вечеру над городом собрались тёмные тучи, и раздались раскаты грома. Внезапно начался проливной дождь.
Чэн Лису держал на руках оранжевого кота и уже собирался уходить, когда услышал шаги — кто—то вошёл.
Он осторожно выглянул из—за завесы и увидел, как в залу вошёл его неуловимый молодой дядя.
Молодой человек, облачённый в тёмно—синюю мантию, расшитую облачным орнаментом, и увенчанный золотой короной, представлял собой воплощение изысканности и благородства. В юности его облик, облачённый в белые одежды, излучал романтичность и великолепие. Однако с годами он предпочёл тёмные тона, что придало его облику ещё большую холодность и загадочность.
Сяо Цзюэ вошёл в зал предков, где взял три ароматические палочки, зажёг их и медленно вознёс к небу.
Чэн Лису, поражённый увиденным, невольно расширил глаза. Возможно, слухи о Сяо Цзюэ, ходившие в народе, были преувеличены, и он считал его бессердечным человеком, который никогда не воздавал должное своим родителям. Однако теперь стало очевидно, что эти слухи были далеки от истины.
Его движения были неспешны, но исполнены аккуратности. Сначала он бережно стряхнул пыль с курильницы, затем протёр её чистой тканью. После этого он зажёг благовония и установил их в горелку. Из горелки медленно поднимался голубой дым, растворяясь в воздухе. Однако он не произнёс ни слова, лишь стоял, опустив глаза, погружённый в свои мысли.
Летний день был душен и влажен, снаружи поднимался пар, создавая липкую и неприятную атмосферу. Раскаты грома становились всё громче, и молодой человек, с умиротворённым выражением лица, опустил глаза. Снаружи проливной дождь омывал карнизы, но внутри было невероятно тихо. Чэн Лису не понимал, что происходит, но каким—то образом чувствовал, что атмосфера была необычной. Он не смел дышать, держа на руках пёстрого кота, и более получаса провёл за ширмой со своим холодным и отстранённым молодым дядей.
Лишь спустя долгое время дождь прекратился, и Сяо Цзюэ покинул зал предков.
С момента своего появления и до ухода он предложил лишь три ароматические палочки. Ничего не сказал, ничего не сделал — просто сидел тихо. Но именно эти три ароматические палочки позволили Чэн Лису разглядеть иную сторону своего дяди, скрытую под его суровым внешним видом.
Он не был таким бессердечным, как его описывали другие.
В этом мире многие люди прячут свои истинные чувства за холодной маской, но это не значит, что у них нет эмоций — они просто не умеют их выражать, легко отмахиваясь от них.
Другие всегда говорили, что Чэн Лису всё ещё напоминает ребёнка, наивного и не имеющего опыта в жизни. Однако детские глаза лучше всего различают добро и зло. Он не думал, что его молодой дядя был таким суровым, как утверждала его мать. Этот дядя нравился ему даже больше, чем старший мастер Сяо.
— Мой дядя замечательный, — искренне сказал Чэн Лису, глядя ей в глаза. — Если ты проведёшь с ним достаточно времени, он тебе тоже понравится.
Хэ Янь не смогла сдержать смех и взъерошила ему волосы.
— Я знаю. Я уже давно это знаю.
){kind=link}
0 Комментарии