Юй Линси заболела, испугавшись Нин Иня.
Её нельзя винить в изнеженности, ведь любой бы испугался, если бы после пробуждения утром увидел бы перед собой под стеклянной лампой дворца два подвешенных женских тела, принадлежащих ассасинам.
Под лампой стоял Нин Инь в пурпурной мантии. Он был невероятно красивым. Мужчина дал этой сцене поэтическое название — «Лампа Красавицы», и с большим интересом пригласил Юй Линси полюбоваться на неё вместе.
Она не смогла даже перевести дыхание и по возвращению к себе заболела.
Лихорадка не отпускала её всю ночь, но, в конце концов, она вернулась с того света.
Однако, жизнь рядом с Нин Инем была куда страшнее, чем врата смерти.
До неё множество людей пытались подослать к нему разных красавиц, будь то для лести или убийства, но никто из них не дожил до следующего рассвета.
Только Юй Линси стала исключением.
Может быть, дело было в её болезненном виде с самого детства, который делал её вид неугрожающим; а может быть, потому, что она была кроткой и умела угождать...
Как бы то ни было, Нин Инь пока не убил её.
Но это было только «пока».
Юй Линси умела проявлять здравый смысл и, подчиняясь характеру безумца, играла роль золотой канарейки и не вызывала его гнева.
Но Нин Инь любил её дразнить. Юй Линси могла бы оставаться спокойной, если бы ей не приходилось каждый день обслуживать этого безумца.
Только когда она заболела, у неё появилась передышка.
В весенний мартовский день стояла солнечная погода.
Юй Линси, едва оправившись от болезни, наслаждалась редким моментом покоя. Она лежала на кушетке и читала книгу.
Хотя погода становилась теплее, она всё же закуталась в толстую лисью шубу. Её лицо было бледным, но это не умаляло её красоты.
Свет из окна освещал её изящный профиль, кожа её была белой, как снег, а чёрные волосы, словно шёлк, обрамляли её стройную фигуру, делая её вид мягким и беззащитным. Единственной деталью, указывающей на её благородное происхождение, был перстень с головой зверя на её пальце, символ её прежнего высокого статуса, как дочери великого генерала.
Этот перстень передала ей мать на смертном одре. Она попросила её во что бы то ни стало выжить.
Глядя на перстень, Юй Линси почувствовала неизбежную горечь.
Если бы её семья была жива, она всё ещё наслаждалась бы заботой и любовью, а не была бы заточена в доме регента, сталкиваясь лицом к лицу с безумцем.
Единственное утешение было в том, что, когда Нин Инь был в здравом уме, он не был с ней жесток.
Она страдала от холода, и в её покоях всегда горел уголь. Драгоценные ароматические вещества, которые даже в императорском дворце было трудно найти, в доме регента горели постоянно.
Было терпимо.
Юй Линси лениво переворачивала страницу книги, когда к ней подошла служанка.
Хутао подала ей золотую пригласительную карточку и осторожно сказала:
— Госпожа, сегодня утром пришло приглашение из дома Чжао.
Дом Чжао принадлежал министру финансов Чжао Хуэю, который был её дядей.
Если Юй Линси не ошибалась, сегодня был день рождения её дяди, и в доме планировалось пышное торжество.
Её дядя был человеком, одержимым жаждой власти и богатства. После смерти отца и брата Юй Линси и болезни её матери, она была вынуждена жить у него. Девушка не верила, что её дядя не приложил руку к тому, чтобы отдать её Нин Иню в качестве «подарка».
Эта мысль не давала ей покоя.
Юй Линси не собиралась делать вид, что все в порядке, и хотела выбросить приглашение, но заметила, что с бумагой что-то было не так.
Тонкая записка выпала из складок приглашения от дома Чжао. Заинтересовавшись, она открыла её и, увидев подпись, её зрачки слегка сузились.
Если на свете и был кто-то, кто, не будучи родным, был готов помочь ей, то это был Сюэ Цэнь.
Её друг детства был вторым сыном семьи Сюэ, потомком знатного рода. Его свободный и плавный стиль письма никто не мог подделать. Каждая черта была ей знакома до боли.
В записке были всего две строки:
Встретимся в доме Чжао,
я спасу тебя.
Прочитав эти слова, Юй Линси почувствовала не радость, а страх.
«Брат Цэнь хочет сделать что-то опасное?!» — с ужасом подумала она.
Юй Линси поспешно бросила записку в жаровню и подождала, пока та сгорит дотла, чтобы не осталось ни следа.
Положив угольную кочергу, она всё ещё чувствовала беспокойство, поэтому спросила у слуги за дверью:
— Где князь?
Слуга ответил:
— Князь отправился во дворец по важным делам и вернётся поздно. Если у госпожи есть срочные дела, я могу передать ему.
«Важные дела», — подумала Юй Линси, — «наверняка, это означает аресты и допросы заговорщиков».
Услышав, что Нин Инь не вернётся в ближайшее время, она немного успокоилась.
Через мгновение, стараясь придать голосу обычное выражение, она приказала служанке:
— Хутао, принеси тот старинный корень женьшеня, что мы получили в прошлом месяце. Я собираюсь поздравить дядю с днём рождения.
* * *
На празднике в доме Чжао было много людей — идеальное прикрытие.
Юй Линси, скрывая лицо под вуалью, старалась избегать гостей. Она нашла уединённый уголок в саду.
Чай, поданный в доме Чжао, был неизвестного сорта, с приятным ароматом, но очень горьким послевкусием.
Выпив лишь один глоток, она отложила чашку.
Скоро за её спиной раздались шаги. Оглянувшись, Юй Линси застыла.
Прошло два года, и Сюэ Цэнь выглядел немного худее, но всё таким же изящным и благородным.
— Вторая сестрёнка, тебе пришлось много пострадать.
Он посмотрел на её острое лицо и его глаза быстро наполнились слезами:
— Не переживай, он не сможет долго тебя мучить...
У Юй Линси не было времени на разговоры.
Она приподняла вуаль и сурово сказала:
— Брат Цэнь, у меня всё хорошо, не нужно делать никаких глупостей.
Сюэ Цэнь думал, что она просто пытается быть храброй, и его взгляд стал ещё более сострадательным.
— Регент творит беззаконие и жестокость, он заслуживает смерти.
Он понизил голос:
— Не бойся, когда мой план удастся, я заставлю его заплатить за все твои страдания. Тогда никто не сможет нам помешать...
— Сюэ Цэнь! — Юй Линси хотела отрезвить его.
Сюэ Цэнь, кажется, забыл, как Нин Инь удержал свою власть. Он сидел на троне регента среди гор трупов и рек крови.
0 Комментарии