Облака рассеялись, и полная луна отразилась в запёкшейся луже крови.
Этой ночью в столице было спокойно.
На следующее утро стражники, отправленные Юй Линси, успешно встретили Юй Синьи.
Захваченные предатели и перехваченные послания были переданы в ведомство Дали (верховный суд), и все улики указывали на наследного принца.
Двор сотрясла буря.
Речь шла не просто о зерне для голодающих, ведь три десятка тысяч шэнов могли бы содержать армию, способную поднять мятеж.
Юный наследник уже плёл заговоры, а для старого, подозрительного Императора это было непозволительной дерзостью.
Наследного принца заточили в Восточном дворце, а Императрица с распущенными волосами и босыми ногами провела весь день на коленях перед дверьми Чэндэ-хуаляня (императорского зала).
Политическая ситуация в столице уже не занимала Юй Линси.
Слишком уж гладко прошла эта операция по сбору доказательств. Если это не невероятное везение, значит, кто-то помогал из тени. И среди всех возможных кандидатов в её голове возникло лишь одно имя.
Было начало лета, стрекочущие цикады наполняли воздух нескончаемым шумом.
Юй Линси была одета в лёгкое летнее платье, но даже так ей казалось душно. Этот жар отличался от обычного зноя – он шёл изнутри, наполняя тело странной, тревожной лихорадкой.
Просто сидя в комнате, она чувствовала, как щеки вспыхивают жаром. В последние дни она жила в постоянном напряжении. Из-за того, что с запасами провианта для голодающих возникли проблемы, она не могла думать ни о чём другом.
Теперь, когда всё закончилось, организм вдруг напомнил о себе.
Она прикинула в уме даты.
До третьего приступа отравления оставалось всего два дня. Юй Линси застыла, не зная, что делать.
Подчиниться, как в прошлый раз? Тогда… кто для неё Нин Инь? А она – кто в его глазах?
— Госпожа, что у вас с лицом?
Хутao внесла чай и с беспокойством рассматривала раскрасневшиеся щёки своей хозяйки.
— Ничего.
Юй Линси похлопала себя по лицу, пытаясь прогнать головокружение, а затем поднялась и сказала:
— В комнате душно. Пройдусь во дворе.
Ночной воздух, наконец, принёс долгожданную прохладу.
— Госпожа в последнее время особенно полюбила задний двор, — заметила Хутao, освещая ей путь фонарём.
Юй Линси очнулась от мыслей и поняла, что снова, сама того не замечая, пришла в сторону хозяйственного крыла.
То ли из-за действия яда, то ли по какой-то другой причине, но мысли о Нин Ине в последнее время появлялись всё чаще.
И что самое опасное — они начали проникать в её дела, граница между личным и общим размывалась. Это нехороший знак.
Сжав губы, она развернулась, собираясь выбрать другую дорогу. Однако в этот момент позади раздался скрип открывающейся двери.
Будто зная о её колебаниях, Нин Инь приподнял голову из темноты и негромко позвал:
— Госпожа.
Его голос был низким и прохладным. Почему-то, когда Линси услышала его, её ноги словно приросли к месту.
Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и, наконец, сдалась. Отослав служанку, молодая госпожа обернулась и смотрела, как юноша в чёрном медленно спускается по ступеням.
— Сегодня полнолуние, — мягко сказала она. — Прогуляйся со мной, Вэй Ци.
Цветение белой магнолии давно прошло, её редкие тени пересекали лунный свет, создавая мозаичные узоры.
Они молча шли через галерею в сторону цветочного сада и беседки у воды.
Юй Линси первой нарушила тишину:
— Старшая сестра благополучно вернулась в столицу. Все доказательства и свидетели переданы в Далисский суд.
Она скользнула взглядом на шагающего чуть позади юношу, в её глазах, отражавших влажный свет луны, мелькнула догадка:
— Всё прошло слишком гладко. Значит, кто-то помог.
Нин Инь уловил намёк, но не изменился в лице.
— Госпожа может не ходить вокруг да около. Я сделал это для себя.
Голос его был отстранён, словно вся эта интрига касалась его меньше всего.
— Мне нужно было, чтобы старый ублюдок и его сын перегрызлись между собой.
Он чуть замедлил шаг, а затем безразлично добавил:
— Если бы Юй Синьи умерла, а доказательства не дошли бы до Императора, этот спектакль потерял бы смысл.
— О, — протянула Линси и с улыбкой заметила: — Неважно, ради кого это делалось, главное, что цель у нас одна.
В этот вечер её голос звучал иначе, чем обычно — мягкий, тягучий, с манящими интонациями, словно каждый звук оставлял на слухе лёгкий след, за который хотелось зацепиться.
Нин Инь бросил взгляд на её покрасневшие уши и понял всё без лишних слов.
— Тебе плохо? — спросил он.
Юй Линси остановилась и встретилась с его мрачными, бездонными глазами.
Тепло, жжение, а также едва сдерживаемая горечь переполняли её, переплетаясь в странном коктейле чувств. Спустя мгновение она опустила взгляд и едва слышно призналась:
— Немного.
Едва слова сорвались с губ девушки, как её запястье вдруг сжали. Нин Инь втянул её в тень каменных скал, накрыв пальцами её пульс. Его прохладные подушечки пальцев ощущались, как родниковая вода, смывающая жар.
На какое-то мгновение Юй Линси даже захотелось ухватиться за его руку, поймать эти лёгкие прикосновения и получить ещё больше прохлады. И она действительно потянулась, кончики пальцев коснулись жёстких сухожилий на его руке…
А потом осознание ударило в голову, и она мгновенно отдёрнула руку. Нин Инь насмешливо вскинул бровь и заметил:
— Раз тебе так плохо, зачем терпеть?
На его губах скользнула лёгкая усмешка, затем он лениво добавил:
— Хотя… верно. Раз уж я даже после кошки, то вряд ли достоин быть хоть каким-то инструментом для госпожи.
Юй Линси нахмурилась.
— Ты живой человек. Я никогда не считала тебя инструментом.
Она замолчала, подбирая слова.
Возможно, всё дело в том, что каждый раз, когда её посещала мысль пересечь черту, перед глазами вставало прошлое: она, запертая в каменном склепе, её тело, брошенное в забвение.
0 Комментарии