— Нужно придумать способ развязать этот узел в сердце и выпустить эту злобу, — решила Юй Линси.
Если не устранить Нин Иня, то эта заноза в сердце станет её навязчивой идеей. Она каждую ночь будет превращаться в кошмар и не давать её душе покоя.
За окном начинало светать. Свет от шёлковой лампы был тусклым и тёплым.
Так как уснуть уже не удавалось, Юй Линси решила встать с постели. Она накинула на себя одежду и, подышав на ладони, чтобы согреть их, взяла в руку отличную кисть из овечьей шерсти.
Девушка убрала за ухо несколько прядей чёрных волос, которые выбились из причёски, и, немного подумав, начала писать, словно ручей, текущий по камням.
Если нужно ей подвести счёты между собой и Нин Инем, то это должно быть справедливо и разумно. Она не простит ему ни одного преступления, но и не будет ущемлять его ни в чём.
Днём Нин Инь пугал её, а ночью издевался над ней.
Однако, в плане еды, одежды и жилья он никогда её не ущемлял, а предоставлял ей наивысшие условия, не уступающие дворцовым.
Нин Инь уничтожил всю семью её дяди и сослал всех боковых родственников клана Юй.
Но правда была в том, что дядя не оправдал надежд её умирающей матери, относился к ней, как к подарку, и заботился только о своей наживе и корысти. Когда Линси и её мать были в самой жалкой ситуации, ни один из родственников клана Юй не протянул им руку помощи, и у неё не было причины за них мстить.
Девушка долго обдумывала, и, сделав паузу, отметила на рисовой бумаге несколько пунктов, пока не заметила, что человек, которого она считала воплощением зла, оказался не таким уж ужасным по отношению к ней.
Если говорить о ненависти — её было недостаточно, чтобы убить его; если же говорить об обиде — нелегко будет разрешить.
В прошлой жизни Нин Инь насмехался над ней, говоря:
«Ты и правда большая благодетельница, но быть хорошим человеком — это самое трудное в мире. С таким количеством ограничений, жить тебе даже сложнее, чем мне, злодею».
Юй Линси подумала, что, возможно, он был прав.
До сих пор ей никогда не приходило в голову убивать кого-либо, даже нынешнего Нин Иня, который теперь был просто жалким подростком, скрывающимся от света.
Утренний свет проникал сквозь оконные решётки. Свеча догорела и с тихим шипением погасла.
Юй Линси долго обдумывала всё это и, наконец, хлопнула кистью по столу, разбрызгав несколько капель засохших чернил.
«Как бы там ни было, он действительно мучил Сюэ Цэня и обрёк меня на печальный конец», — подумала она.
Эти два злодеяния невозможно простить.
— Госпожа, почему вы так рано встали?
Хутао открыла занавеску и вошла в комнату. Она торопливо поставила чайный поднос на стол и укутала её хрупкие плечи в лисью шубу.
— Так можно простудиться! — воскликнула служанка.
— Ничего страшного, как раз освежусь, — ответила Юй Линси.
Хотя Хутао и не умела читать, Линси быстро спрятала исписанную бумагу под книги.
Вскоре вошли семь-восемь служанок, держа в руках серебряные блюда, расчёски и другие предметы, чтобы помочь ей умыться и одеться.
На подносе были сложены два новых комплекта зимней одежды — один красного, другой светло-зелёного цвета. Хутао, улыбаясь, спросила:
— Оба новенькие и красивые! Какой сегодня наденете, госпожа?
Юй Линси рассеянно взглянула на них и, не задумываясь, сказала:
— Красный...
Но затем она остановилась и нахмурила свои изящные брови.
Нин Инь любил яркие цвета, особенно красный, как кровь. В прошлой жизни Юй Линси часто носила яркую одежду, чтобы угодить ему, и это стало её привычкой.
Это была плохая привычка.
Неизвестно, на кого она злилась, но девушка холодным тоном поправилась:
— Зеленый.
Хутао не понимала, почему мисс вдруг разозлилась. Она послушно принесла зелёное платье.
— У госпожи плохой цвет лица, опять кошмары? — Хутао завязывала пояс из лунного шёлка на её талии, настолько тонкой, что даже ей, девушке, становилось не по себе.
Юй Линси зевнула и лениво сказала:
— Меня преследуют мелкие пакости.
— Это не беда!
Служанка сгладила складки на её рукавах и тихо сказала:
— Я знаю народное средство: нужно написать имя или дату рождения недруга на бумаге и сильно её хлопать. Так можно избавиться от негатива.
— Хлопать?
Юй Линси приостановилась и подняла взгляд:
— Это идея.
Теперь я держу нож. а он рыба. Если хочу выпустить пар, то зачем задумываться о чести и морали?
Подумав об этом, она решила действовать просто и прямолинейно. Поймать его в мешок, побить и уйти — после этого каждый пойдёт своей дорогой, и месть будет завершена.
Её душа успокоилась, когда на улице стало совсем светло.
Юй Линси улыбнулась и приказала:
— Позовите стражников Цина Сяо, у меня есть дело.
Через час.
Хутао доложила за дверью:
— Мисс, стражники Цина Сяо готовы и ждут снаружи.
Юй Линси кивнула. Она прошла по комнате и сняла со стены золотой хлыст. Она взвесила его в руке и повесила на пояс, решившись выйти наружу.
У боковых ворот генерала были зелёные сосны и кипарисы. Действительно, стражники Цинсяо с четырьмя высокими и крепкими охранниками ждали у кареты.
Они были отобраны из армии Юй и отличались умением и молчаливостью. Они всегда следовали приказам и не задавали вопросов.
Юй Линси скрыла своё лицо под вуалью и спросила, оглядывая их:
— Знаете, что я велю вам сделать?
— Не знаем!
Они, не меняя выражения лица, ответили хором:
— Только прикажите!
— Отлично.
Довольная Юй Линси поднялась в карету.
Она приподняла занавеску и спросила шедшего рядом Цина Сяо:
— Как продвигается дело, которое я тебе поручила?
Тот немного поклонился и сказал:
— Госпожа, гладиаторы на арене безымянные, но мне удалось узнать, что тот юноша в чёрной маске с прозвищем «Двадцать семь» недавно получил серьёзные ранения и сейчас лечится в логове...
— Логово?
— Гладиаторов считают за животных, и их жилища называют логовами.
Юй Линси подавила отвращение и отпустила занавеску, не задавая больше вопросов.
0 Комментарии