Юй Линси всегда испытывала легкое напряжение, когда оказывалась на ложе Нин Иня. Две слишком яркие сцены с ядом оставили в памяти глубокий след.
Однако, подумав, она хмыкнула про себя: «За два года в прошлой жизни… какие только позы мы не пробовали?»
Все эти воспоминания были давно сглажены, и осталась лишь тихая, умиротворенная ясность. Разве что временами, словно пузыри на поверхности воды, всплывали и исчезали редкие отголоски былого трепета.
Она немного полежала, затем, расслабившись, поддалась накатывающей сонливости.
Юй Линси не заметила, когда уснула, но, открыв глаза, увидела, что золотистый свет солнца за окном сменился густым, насыщенным красно-золотым свечением заката. На полу протянулись длинные косые тени.
Нин Инь сидел на краю ложа, скрестив ноги, одной рукой опираясь на его край. Он находился так близко, что, казалось, изучал ее, словно прекрасную картину, наслаждаясь каждым штрихом.
Юй Линси встретилась с ним взглядом. Она пару раз моргнула и окончательно проснулась.
— Долго я спала?
Девушка приподнялась, слегка потирая шею, затекшую от сна. В этот момент вся картина ожила, а сгущающийся сумрак наполнился теплом.
— Два часа.
Нин Инь лениво постукивал пальцем по краю ложа, а затем приподнял руку и мягко сжал ее шею, легко разминая.
— Госпожа спала очень спокойно.
Его холодные пальцы коснулись ее затылка, и Юй Линси инстинктивно дернулась.
Она почти сразу расслабилась.
Этот Нин Инь был совсем другим — с мягким, терпеливым характером. Он уже не стал бы сжимать ей горло в жестоком предупреждении.
Когда приятное покалывание от его прикосновения утихло, она вытянула ноги, опустила их на пол и спросила:
— Ты уже закончил набросок?
— Хм, — рассеянно отозвался Нин Инь.
При этом его рука скользнула за ее ухо, словно невзначай. Он дразняще потеребил прядь волос Линси, прежде чем наконец убрал ее.
Юй Линси стало любопытно, что же он все-таки вырезает.
— Покажи.
— Сейчас нельзя.
Нин Инь бросил мимолетный взгляд на нижний ящик тумбы у кровати, его голос стал глубоким и чуть хрипловатым:
— Вещь красивая и полезная. Когда закончу, тогда и покажу.
Простота формы, совершенство линий, идеально ограненный нефрит… Пожалуй, это не то, что можно демонстрировать прямо сейчас.
— Все из тебя клещами тянуть! — фыркнула Юй Линси.
Нин Инь приглушенно рассмеялся, снова взглянул на ее свободно распущенные волосы и, пригладив подол своей одежды, заметил:
— У госпожи волосы, словно облака. Если заколоть их шпилькой и открыть шею, будет просто восхитительно.
Юй Линси замерла.
Она вдруг вспомнила, как в прошлой жизни Нин Инь действительно любил завязывать ее волосы в свободные, мягкие пучки. И еще… он всегда находил удовольствие в том, чтобы пугать ее, обхватывая ладонью хрупкую шею.
Так вот в чем дело…
«Этот безумец просто испытывает слабость к моей шее?»
Юй Линси машинально провела пальцами по волосам, задумавшись, нет ли у нее в шкатулке подходящей шпильки.
Она и сама не ожидала от себя такой уступчивости. Немного помедлив, Линси тихо сказала:
— Уже поздно, я пойду к себе.
Из сада донеслись слабые шорохи.
Кошка, должно быть, почуяла кого-то знакомого и мягко мяукнула.
Нин Инь слегка сузил глаза, его взгляд скользнул за окно, а затем вновь вернулся к ней.
— Госпожа.
Нин Инь окликнул ее.
Юй Линси уже стояла у двери, но, услышав его голос, обернулась с легким недоумением.
Он медленно подошел ближе, остановился перед ней, почти вплотную. Его рука мягко потянулась к ее лицу, и она невольно дрогнула, опустив ресницы.
Нин Инь был настолько близко, что, когда наклонился, его нос почти касался ее щеки. При таком расстоянии Юй Линси могла даже разглядеть тень от его длинных ресниц — четкую, словно прорисованную тончайшими мазками туши.
Она бессознательно задержала дыхание, но затем увидела, как он, ни капли не смущаясь, медленно поправил ей пряди, растрепавшиеся во сне.
— Волосы спутались, — негромко сказал он.
Его пальцы двигались плавно, неспешно, словно касались чего-то хрупкого. Под вечерним светом два силуэта мягко сливались воедино, как сплетающиеся шеи пары мандариновых уток.
Вдруг из сада раздался громкий, преднамеренный кашель.
Юй Линси вздрогнула, словно пробудившись ото сна, и резко обернулась.
Под ветвями магнолии стоял ее отец — высокий, сдержанный, с суровым выражением на лице. По обе стороны от него застыли брат и сестра, выражения которых были сложными и явно недовольными. Естественно, они успели увидеть всю эту картину.
— Отец, — произнесла Юй Линси.
Она лишь на мгновение смутилась, но затем взяла себя в руки. Молодая госпожа сделала шаг вперед, заслонив собой Нин Иня.
— Что вы здесь делаете?
В саду стояла настороженная тишина — все слуги были отосланы.
Закатное солнце окрашивало горизонт в густые алые оттенки, а выражение Юй Юаня казалось тяжелее, чем когда-либо.
Его взгляд пробежался по младшей дочери, прекрасной и послушной, затем остановился на Нин Ине.
Юй Синьи нахмурилась и чуть заметно прошептала сестре губами: «Суэй Суэй, иди сюда!»
Юй Линси уловила это, но, несмотря на легкое предчувствие грядущего разговора, покачала головой и осталась стоять на месте, все так же заслоняя собой фигуру за спиной.
Юй Синьи сжала губы, собираясь подойти и увести сестру, но Юй Хуаньчэнь преградил ей путь.
Юй Юань долго и внимательно смотрел на Нин Иня.
Его челюсти были напряжены, но затем он медленно и крайне торжественно склонил корпус и сложил руки в приветственном поклоне.
Позади него Юй Хуаньчэнь и Юй Синьи тоже, немного замедлившись, опустили кулаки в знак уважения.
Когда три поклона были совершены, Юй Линси сглотнула.
Она знала — этот момент был неизбежен. День, когда Вэй Ци вновь станет Нин Инем, наконец настал.
Внезапно она почувствовала на своем плече теплую ладонь.
.jpg)
0 Комментарии