Нин Чанжуй начал сожалеть, он дрожал от страха.
— Если ты знаешь это, то пощади меня. Я могу... сделать вид, что тебя здесь не было...
— Хорошо. Тогда ответь мне на один вопрос.
Нин Инь играл на струнах, как будто это не имело для него никакого значения. Улыбнувшись, он спросил:
— Кто эта женщина?
Нин Чанжуй замер, кровь пузырилась в его рту.
— Какая женщина?
Раздался звук порвавшейся струны, и рука юноши замерла.
— На черном рынке она держала рецепт, которого знаю только я. В логове она появилась в самый подходящий момент.
Он прищурился.
— Не говори, что это просто совпадение.
Нин Инь никогда не верил в такие вещи, тем более когда все вокруг желали его смерти. Кто стал бы спасать его просто так?
— Я не знаю, о ком ты говоришь...
Увидев холодный взгляд Нин Иня, Нин Чанжуй затрясся и с заиканием сказал:
— Я... я правда... не знаю!
Может ли её появление быть действительно случайностью?
Невозможно. Он никогда не рассказывал кому-либо рецепт «Девятицветного благовония».
Нин Инь на мгновение задумался.
Неожиданно тот самый загорелый боец, которого все считали мертвым, открыл глаза, вскочил и обрушил свой волчий железный молот на Нин Иня!
Тело юноши первым почувствовало угрозу, и он инстинктивно поднял короткий меч для защиты.
Звук столкновения металла, искры.
Нин Инь услышал, как в его правом запястье хрустнула кость, и затем последовала острая боль в груди. Меч выпал из его рук.
Он быстро среагировал и развернулся, чтобы ослабить удар. Юноша кинжалом с левой стороны перерезал горло бойцу.
Тот застыл, из его горла потекла тонкая струйка крови. Он упал на землю, больше не издав ни звука.
Из-под его тела вылилась густая кровь, образовавшая на каменном полу темное пятно.
Нин Инь встряхнул правую руку, его запястье обмякло и повисло.
Он заинтересованно изучал свою опухшую руку и сделал вывод:
— Хм, вывих.
Затем он схватился за запястье и резко повернул его. Раздался хруст, и кости встали на место.
Ни разу за всё время Нин Инь не моргнул, как будто его рука была деревянной и не ощущала боли.
Он наклонился и схватил загорелого бойца за воротник, легко подняв его 200-фунтовое тело одной левой рукой, а затем с глухим стуком бросил его перед Нин Чанжуем.
Ему показалось, что этого было недостаточно. Он поправил труп так, чтобы Нин Чанжуй смотрел прямо в его пустые глаза.
Потом Нин Инь поднял упавший короткий меч и вложил его в сломанную руку Нин Чанжуя.
В глазах князя, помутневших от страха, появилась растерянность.
Но она длилась недолго, вскоре он понял намерения Нин Иня.
— Рабы из дворца Сычуаньского князя подняли мятеж и пытались убить своего господина. В итоге все погибли в битве...
Нин Инь медленно поднял светильник с маленького столика, присел рядом и усмехнулся:
— Это я выбрал для тебя такой конец, доволен ли ты, двоюродный брат?
Яркий свет лампы освещал его худое и красивое лицо. Нин Чанжуй, будто увидев дьявола, начал отчаянно двигать своим тучным телом, но безрезультатно.
Он не мог даже скинуть кинжал, вложенный ему в руку.
Нин Инь наслаждался его отчаянием, а затем, под звуки воплей Нин Чанжуя, медленно отпустил лампу.
Огонь стремительно охватил занавески и мгновенно пожирал всю комнату.
В огромном огне, в нестерпимой жаре, Нин Инь засмеялся. Его лицо выглядело красивым и искаженным.
Главный зал дворца полыхал огнем. Нин Чанжуй жалобно завопил.
Но что толку? Он мог только беспомощно смотреть на то, как языки пламени охватывали его одежду и сжигали его кожу, пока не поглотили его целиком.
Ветер был сильным, и когда кто-то заметит пожар, всё уже превратится в пепел.
Нин Инь вышел из двора и потянулся. Подняв голову, он увидел, как медленно падали снежинки.
— Снег хорош, он может скрыть любую грязь...
Не успев закончить фразу, Нин Инь внезапно закашлялся и выплюнул кровь.
Густая алая жидкость сочилась из его бледных пальцев и капала прямо на снег. Она была ярче, чем пламя позади него.
Тот удар сильно повредил его, и он держался из последних сил.
Его взгляд начал мутнеть. Снег сливался в белую массу, но он лишь на мгновение остановился, а затем снова пошёл вперёд. Через каждые несколько шагов из его рта и носа вытекала свежая кровь.
Он направился в сторону Царства Желаний.
Там было небезопасно, нужно было всё уничтожить, дотла...
На улице Юн Нин забили тревожные колокола. Яркое пламя разгоралось.
Солдаты на лошадях быстро проносились по улице. Они громко кричали, организовывая помощь в тушении пожара.
Возвращающаяся карета Юй Линси застряла на главной дороге и не могла проехать дальше.
— Где такой сильный пожар? — спросил Юй Хуаньчэнь, спрыгнув с кареты.
Цин Сяо вышел из толпы и тяжело дыша сказал:
— Молодой господин, это Сычуаньский князь, у него пожар. Пламя такое сильное, что вся улица заблокирована.
Сегодня ночью ветер сильный, если огонь не потушить, то он может сжечь весь квартал.
Юй Хуаньчэнь на мгновение замер, а затем повернулся к сестре в карете:
— Сестра, ты...
Юй Линси, увидев его решимость, поняла, что он не может оставаться безучастным.
Она подняла вуаль и с легкой улыбкой сказала:
— Брат, иди помогай тушить пожар. Со мной всё будет в порядке, меня будут охранять.
Только тогда Юй Хуаньчэнь почувствовал облегчение. Он вскочил на лошадь и крикнул:
— Цин Сяо, возьми мой жетон и мобилизуй патрульных для тушения пожара!
Затем он ударил лошадь хлыстом и помчался к пожару.
Линси наблюдала за тем, как её брат помчался сквозь снег. Её сердце трепетало.
Он всё ещё такой же, как в прошлой жизни — добрый и отважный.
— Госпожа, улица Юн Нин заблокирована, нам придётся объехать через улицу Шэнпин, чтобы вернуться, — сказал один из охранников, держа беспокойную лошадь.
— Улица Шэнпин?
Разве это не рядом с Царством Желаний?
Юй Линси пыталась не думать о том бледном, красивом лице. Она опустила вуаль и сказала:
— Тогда поехали.
* * *
Улица Шэнпин.
Нин Инь, шатаясь, шел по улице, но его силы оставили его, и он упал лицом в снег.
Возможно, он терял тепло тела, но почему-то не чувствовал холода, а только некое умиротворение.
Лежа на спине, он смотрел, как крупные снежинки медленно опускались и создавали прекрасное, но печальное зрелище.
— Тпр-р-р! — раздалось позади.
Мимо проезжала карета, которая резко остановилась. Лошади недовольно заржали от натуги.
Кто-то вышел из кареты, неся лампу, и осторожно спросил:
— Кто здесь преграждает путь?
На покачивающем фонаре кареты виднелись слова «Дом Юй».
0 Комментарии