Спальня дворца Цзин-вана.
Человек, лежащий на кровати, крепко спал. Его кожа была бледной, лишенной малейшего румянца. Пульс слабый и неровный. Молодой придворный врач без лишних эмоций убрал руку, записал укрепляющий рецепт и, склонившись в поклоне, вышел.
Стоило ему переступить порог, как больной, находящийся «при смерти» открыл глаза. Его темные зрачки блеснули холодной тьмой.
Нин Инь выпил пилюлю, спрятанную под языком, и сел.
— Следите за ним.
Врач не вернулся в лечебный зал, а, сделав круг, направился в один из постоялых дворов.
Через некоторое время из внутреннего двора постоялого дома вспорхнул голубь и устремился на юго-восток. С крыши слетел серый ястреб. Он наклонил голову, словно наблюдал, а затем устремился вслед.
* * *
Через два часа. Перед темницей Министерства наказаний во дворце Цзин-вана.
Нин Инь в длинном черном меховом плаще неспешно вышел из паланкина. Ястреб, сделав круг в воздухе, плавно опустился ему на руку.
Спустившись вниз по каменным ступеням, Цзин-ван дошел до самых внутренних камер, где гнилостный, влажный воздух окутывал все вокруг.
— Никогда бы не подумал, что в конце концов окажусь здесь по приказу седьмого принца, — раздался хриплый голос.
Цуй Ань был скован цепями, кровь запеклась у его губ, но он все равно улыбался медленной, ленивой улыбкой.
— Если бы между вашим домом и моей семьей не пролегла кровная вражда, Ваше Высочество, возможно, мы бы даже смогли стать единомышленниками.
Нин Инь сел в кресло, скрестил ноги и поправил широкий рукав.
— Это ты направил внимание Нин Тана на Юй Линси, не раз и не два ставя ее под удар.
Голос его был ровным, но интонация не оставляла места сомнениям.
— А что поделать? Она ведь дочь Юй Юаня. — Цуй Ань коротко рассмеялся. — Юй Синьи, Юй Линси… Они должны были испытать на себе то же, что и мой народ, которого забрали в рабство.
Если бы не редкая удача рода Юй, его план уже давно бы осуществился.
Он не скрывал своих поступков и не боялся, потому что знал, Нин Инь не может убить его.
В его руках слишком много секретов Императрицы. Если Нин Инь действительно хочет избавиться от всех преград, ему придется заставить Цуй Аня заговорить и сделать его свидетелем.
— Ты, наверное, думаешь, что пока ты молчишь, я не смогу тебя убить?
В голосе Нин Иня послышалась насмешка.
— Как жаль. Видишь ли, я человек простой: мне нравится поступать по-своему, а не по правилам.
Улыбка Цуй Аня застыла.
— Что, разволновался?
Нин Инь лениво потер висок. Тени от факелов дрожали на его лице, делая его выражение лица неразличимым.
— Ты тронул человека, которого я держу в своём сердце. Если просто убить тебя, это будет слишком легкой смертью.
Он чуть поднял руку, и слуга тут же поднес стопку тончайшего серебристого шелка, почти невесомого, словно дым.
Цуй Ань, прошедший через множество допросов, прекрасно знал, что это за ткань. Эта тончайшая серебряная сеть плотно облегала тело, и мягкая плоть просачивалась сквозь мельчайшие, как рыбья чешуя, ячейки. После этого оставалось лишь взять острый нож и осторожно срезать выступающие участки…
— Три дня. Тысяча надрезов, — спокойно сказал Нин Инь. — Я побуду рядом.
Он сделал короткую паузу и добавил с улыбкой:
— Хотя нет, чуть не забыл. Уважаемый господин Цуй потерял почти два ляна (около 100 граммов) плоти, так что тысячи ударов не потребуется.
Спокойная маска Цуй Аня наконец треснула, и наружу прорвалась темная злоба.
Он истерично и пронзительно рассмеялся.
— Хорошо… хорошо! Тогда вам, Ваше Высочество, лучше держать нож покрепче…
Вскоре он уже не мог произнести ни слова.
* * *
Выйдя из темницы, Нин Инь сел в паланкин, взял влажное полотенце из рук слуги и медленно стал очищать пальцы.
Одно полотенце сменялось другим. Только когда его тонкие, бледные пальцы слегка покраснели от трения, он отложил их и приоткрыл крышку курильницы, позволив холодному аромату древесных благовоний поглотить въевшийся запах крови.
Однако даже чистая вода не могла смыть всю грязь. Для этого нужно что-то более мягкое… и более чистое.
.jpg)
0 Комментарии