Сначала она думала, что Нин Инь наверняка написал что-то вроде «прижал Суэй Суэй», но, рассмотрев зеркальное отражение, Линси наконец увидела семь четких слов:
«Суэй Суэй — вечная осень, Линси — бесконечное счастье».
Рядом с надписью была печать. Не обычного алого цвета, а глубокого, темного, словно засохшая кровь.
Юй Линси медленно опустила зеркало. Она стояла полуобнажённой перед своим отражением и не двигалась.
Что же теперь делать?..
Она коснулась горячих щек ладонями. Похоже, ждать до завтра больше не получится.
* * *
Дворец Нин Иня. Горячие источники.
Пар наполнял воздух, клубясь над водой.
Высокий мужчина стоял в центре бассейна, не скрывая своего идеально сложенного тела. Его кожа была белой, но на груди и боках четко проступали бледные шрамы. Темные волосы падали до самой талии, а капли воды стекали с ключиц, скользили по груди, вдоль рельефного пресса и исчезали в воде.
— Ваше Высочество, — за дверью прозвучал отчет.
Тень высокого человека отразилась на створке двери.
— Все свидетели подготовлены.
Голос был ровным, но затем последовало уточнение:
— Однако восстановить медицинские записи из Тайного лечебного зала за тот год оказалось невозможным.
Нин Инь закрыл глаза и усмехнулся:
— Пусть люди в Тайном лечебном зале проверят. Если Императрица действительно родила ребенка, это можно определить с первого же осмотра.
— Слушаюсь.
Человек в тени, Чжэ Цзи, коротко кивнул и добавил:
— К тому же, Ваше Высочество, найдено то самое чистокровное красное (редкий красный пигмент).
Нин Инь не ответил, но его молчаливое одобрение было достаточно очевидным.
Чжэ Цзи отворил двери, шагнул внутрь и, поднеся поднос обеими руками, спросил:
— Позволите ли помочь вам?
— Не нужно.
Нин Инь лениво поднял руку в отказе.
Чжэ Цзи поставил поднос на столик у края бассейна, сложил руки в почтительном жесте и удалился.
Нин Инь открыл глаза и, сквозь поднимающийся пар, неторопливо вышел на каменные ступени. Он накинул полотенце на плечи и вытер кожу. Легкие капли влаги остались на его бледном, но крепком теле.
На подносе лежала небольшая шкатулка из белого нефрита. Через полупрозрачный камень угадывалось темное, насыщенно-красное содержимое.
Отбросив влажное полотенце, он взял серебряную иглу, покрутил ее в пальцах, а затем, без единого выражения на лице, поднес к язычку свечи.
Огонь коротко вспыхнул, освещая его холодные черты.
Долгое время Нин Инь всматривался в свое отражение в бронзовом зеркале, словно изучал что-то внутри себя. Затем он макнул иглу в красное вещество и, без колебаний, поднес к своей груди.
Острие, застывшее на секунду, затем безжалостно вонзилось в старый шрам.
Одно касание. Затем второе.
Капли густой, темно-алой жидкости собирались в точках уколов. Было ли это краской или кровью — разобрать было невозможно.
* * *
Час спустя.
На бледной, крепкой груди проступили два четких иероглифа: «Линси» (примечание: один слог равен одному иероглифу).
Она была его единственной чистой мыслью. Ее имя теперь было выбито на его шраме.
Нин Инь медленно выдохнул.
Рядом на мягком ложе лежала аккуратно сложенная нижняя рубашка цвета лунного света. Он поднял ее, провел по ткани ладонью и осторожно вытер капли крови с груди.
Теперь след, что она оставила в его жизни, никогда не исчезнет.
Пламя свечей подрагивало.
Не надевая верхнюю одежду, Нин Инь уселся в кресло, лениво скрестил ноги, и вновь взглянул в зеркало.
Когда он только вышел из горячего источника, свежая надпись ярко выделялась алым цветом. Однако стоило ей остыть, как она постепенно побледнела, впиталась в кожу и слилась с ней.
Он довольно опустил серебряную иглу на поднос и, поднявшись, накинул на плечи темный халат.
Завтра. Завтра они встретятся снова.
Он провел пальцами по груди, где теперь жило ее имя.
Если Юй Юань к тому моменту не передумает…
На его губах мелькнул тонкий, неясный намек на улыбку.
.jpg)
0 Комментарии