Юй Линси предложила это не сгоряча.
В прошлой жизни Нин Инь страдал неизлечимой болезнью ног, что лишало его права на трон, но теперь всё иначе.
Её брат тоже говорил:
«Нин Инь дошёл до той ступени, когда до императорского трона остался лишь шаг. Даже если он сам не стремится стать правителем, его положение и сторонники, желающие укрепить своё будущее, неизбежно подтолкнут его к этому. Весь мир движим выгодой. Быть подданным у подданного — не лучше ли сразу служить государю?»
Третий принц, Нин Сюань, перед смертью сумел протянуть руку даже в резиденцию Цзин-вана. Это уже доказывало, что слова её брата — не просто запугивание.
Юй Линси долго размышляла, прежде чем решилась произнести это вслух.
Нин Инь смотрел ей в глаза, словно обдумывал тяжесть её слов.
— Опьянела? — лениво спросил он, чуть склонив голову, будто пытаясь уловить запах вина.
Однако всё, что он почувствовал, — это лёгкий, нежный аромат её тела.
Назначить сумасшедшего Императором… Может ли быть что-то безумнее?
— Нет, я абсолютно трезва.
Юй Линси спокойно стояла у резных перил башни.
Нин Инь часто говорил, что он не способен испытывать жалость и от природы холоден.
Сначала она не придавала этому значения, но со временем, слыша это снова и снова, она вдруг поняла: возможно, за этими словами скрывалось что-то большее — едва заметная ненависть к самому себе.
А после всего пережитого в последнее время она начала понимать: народу всё равно, кто сидит на троне. Им нужен не добродетельный лицемер, а правитель, способный накормить их и защитить от войн, голода и хаоса.
Сквозь проносящиеся облака пробивался солнечный свет. Юй Линси подняла голову и посмотрела на небо.
— Нин Инь, смотри на это солнце.
Он слегка приподнял веки, но не стал смотреть на солнце. Вместо этого Нин Инь повернулся к ней, рассматривая её яркую улыбку, озарённую золотистым светом.
Юй Линси, опираясь на резной поручень, продолжила:
— Люди почитают Золотого Ворона* не за его красоту и ослепительное сияние, а за то, что он достаточно силён, чтобы рассеять мрак зимней ночи.
В глазах Нин Иня, холодных и глубоких, мелькнул слабый отблеск света.
— Суэй Суэй умеет находить способы меня хвалить. Совесть не мучает?
Он негромко цокнул языком:
— Жаль только, что я — демон из пламени преисподней. Я не смогу стать солнцем, на которое смотрит весь мир.
Юй Линси усмехнулась:
— А что плохого в демоне?
Она естественно подхватила его слова:
— Не боится тьмы, карает злодеев. Даже в залах великого сострадания, среди статуй Будды, можно встретить гневных божеств с яростными глазами.
Нин Инь на мгновение замер, а затем тихо рассмеялся.
Она умела восхвалять так, что даже камень под её речами расцветал.
— Чему смеёшься?
Юй Линси слегка наклонила голову.
— Думаешь, я слишком болтлива?
— Как раз наоборот.
Нин Инь прикрыл глаза, блаженно улыбаясь:
— Мне даже кажется, что твой голос, произносящий сладкие речи, звучит лучше, чем тот раз, когда ты мурлыкала с колокольчиком на шее.
Юй Линси потеряла дар речи.
Прошло столько времени, а он всё ещё мог довести её до румянца своей дерзкой прямолинейностью.
— Не уходи от темы.
*Золотой Ворон (金乌, Цзинь У) — в китайской мифологии это священная птица, ассоциируемая с солнцем. Легенды говорят, что в древности на небе было десять солнц, каждое из которых было воплощением Золотого Ворона.
0 Комментарии