Три ложки мелко измельчённого перца были очень острыми, и даже Хутао, стоявшая рядом, невольно сглотнула, почувствовав страх.
Но Нин Инь, не колеблясь, принял чашу и выпил залпом.
Даже Юй Линси была удивлена.
Она помнила, что Нин Инь не переносил острого.
Она дала ему эту чашу вина, чтобы проверить, действительно ли его характер изменился по сравнению с прошлой жизнью, а также чтобы немного согреть его замерзшие красные пальцы.
Она не ожидала, что юный Нин Инь окажется таким честным.
— Спасибо, госпожа...
Но прежде чем он успел закончить, юноша почувствовал, как острое жжение поднялось к горлу. Он поспешно повернул голову и прижал кулак к носу, и его глаза быстро покраснели, а губы, сверкающие от вина, придали его бледному лицу яркость.
Он выглядел так, словно его только что обидели, показывая свою уязвимость.
Нин Инь хотел ещё выпить, но Юй Линси вовремя положила руку на его чашу.
Её изящные белые пальцы, с розовыми ногтями, напоминали упавшие на снег цветы.
Она сказала:
— В вине Тусу есть перец. Если не можешь есть острое, то не пей много.
— Я могу пить.
Губы Нин Иня уже стали красными, но он посмотрел на Юй Линси и сказал:
— Госпожа относится ко мне хорошо, я не могу подвести её ожидания.
Это был взгляд, которого Юй Линси не видела в прошлой жизни. Он был полон осторожного старания угодить.
Девушка убрала руку и тихо возразила:
— Кто сказал, что я хорошо к тебе отношусь?
— Госпожа приютила меня для лечения ран, дала мне новую одежду и лично налила мне вино.
Нин Инь перечислял события так, будто это были драгоценностями. Он серьёзно сказал:
— Госпожа — лучший человек в моей жизни.
Снег ворвался в комнату через бамбуковые занавески и растворился в тепле маленькой печи.
Юй Линси всегда считала, что голос Нин Иня был глубоким и приятным, и если бы он говорил любовные слова, то никто не смог бы устоять. К сожалению, из его уст всегда исходили лишь холодные угрозы.
Она не ожидала услышать такие красивые слова в этой жизни.
Юй Линси отвела взгляд от его лица, почувствовав непонятное беспокойство.
Она была добросердечным человеком и не могла убивать или причинять вред, но её всегда терзали поступки Нин Иня из прошлой жизни. Никто бы не смог спокойно принять смерть от его руки и превратиться в бесприютного духа.
Она знала, что он любил яркие цвета, но подарила ему неприметную тёмно-синюю одежду. Она помнила, что он не любит острое, но всё равно добавила перец в его вино.
Юй Линси не могла быть такой жестокой, как Нин Инь, но она знала, что не должна жить так, лишь бы угождать его вкусам в этой жизни.
Он сказал, что она лучший человек в его жизни. Может, это была ложь, но Юй Линси всё равно смягчилась.
Она, подперев щеку рукой, с яркими задумчивыми глазами, подражая его тону из прошлой жизни, указала пальцем на уголок его губ и сказала:
— Улыбнись.
Нин Инь замер, а затем послушно улыбнулся, демонстрируя безобидную улыбку.
Его улыбка была, как весенний ветер, растопивший белоснежный снег. Она вызвала лёгкие волны в глазах девушки.
Линси никогда не видела такой чистой улыбки на лице Нин Иня: без хитрости и жестокости, только чистое сердце юноши.
Он был послушным и кротким, и Юй Линси вдруг почувствовала, что играть с ним в такие игры было бессмысленно.
Её настороженность и предубеждения начали исчезать.
Она тоже улыбнулась и впервые расслабленно и счастливо посмотрела на Нин Иня.
Юноша не понимал, почему она смеялась, но, когда увидел её радость, то его улыбка стала ещё шире, а его глаза не отрывались от её смеющегося лица, которое было, словно цветок под фонарём.
— Я передумала, — сказала Юй Линси, освещённая тёплым светом фонарей.
Она улыбнулась юноше перед собой.
В прошлой жизни Нин Инь оказывал на неё слишком сильное и мучительное давление, и её первым инстинктом было отдалиться и держаться от него подальше.
Но, возможно, между ними мог быть и другой путь?
Лицо Юй Линси было окрашено румянцем от вина, но её глаза были ясными, как никогда.
— Ешь и пей, а потом отправляйся отдыхать, — сказала девушка. — Снег во дворе можешь не убирать.
Нин Инь подумал, что она снова хочет его выгнать, и его глаза отразили оттенок паники.
Линси встала, посмотрела на остатки фейерверков в ночном небе и тихо засмеялась:
— У нас будет много времени впереди. Может, мне ещё понадобится твоя помощь.
Когда он услышал подтекст в её словах, тревога в глазах Нин Иня рассеялась. Он поднялся и, сглотнув, спросил:
— Госпожа имеет в виду...
— Да, я могу оставить тебя здесь. — Юй Линси посмотрела ему в глаза и произнесла: — Надеюсь, ты не разочаруешь меня.
Нин Инь тут же сказал:
— Я готов сделать всё для госпожи.
Молодая мисс открыла было рот, но, несмотря на множество мыслей, так ничего и не сказала. Она подняла фонарь, оставленный на каменной ступени, и направилась к своей комнате.
Юноша долго стоял в поклоне, пока свет её фонаря не исчез за воротами в форме полумесяца. Только тогда он расправил плечи, сел на скамейку у колонн и налил себе чашу вина.
Нин Инь поднял чашу, но не стал пить. Тень от бамбуковой занавески скрыла его лицо.
Подул ветер, занавеска зашевелилась и на поверхности вина появились рябь, которая отражала его холодную и слегка насмешливую улыбку.
— Просто остаться здесь недостаточно, — тихо проговорил он.
Теперь ему нужно было заслужить её доверие и стать ближе, чтобы спланировать долгую игру.
* * *
Вернувшись в свою комнату, Юй Линси опёрлась на дверь и тяжело вздохнула.
Хутао поставила фонарь на стол, зажгла свечу и, увидев, что её госпожа задумалась, не удержалась от комментария:
— Госпожа, хоть наш дом и велик, и мы можем позволить себе содержать много слуг, но он ведь всего лишь безымянный бродяга. Вы не только лечите его, но и хотите оставить его в доме. Не слишком ли это великодушно и опрометчиво?
Юй Линси тоже считала, что её решение было поспешным, но она не жалела о нём.
0 Комментарии