Раздался всплеск воды, горячий пар разошёлся кругами, обнажая её лицо — знакомое, прелестное, манящее своей мягкостью и красотой.
Нин Инь открыл глаза.
В потайном проходе под монастырем Цзинь Юнь царила кромешная тьма, освещённая лишь двумя мерцающими огоньками свечей.
Он опёрся пальцами о висок, недоумевая, почему ему приснилась Юй Линси, да ещё в таком странном свете, где он принуждал её звать его этим нелепым вымышленным именем.
Его пальцы невольно разжались, и он поднёс их к носу. Ему почудилось, будто аромат её кожи и влажное тепло её прикосновений всё ещё остались на его коже…
В ту короткую, мимолётную секунду Нин Инь подумал, что, возможно, отношения между мужчиной и женщиной вовсе не такие грязные и отвратительные, как ему всегда казалось.
Однако эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась, уступив место глубокой холодной ярости, что терзала его ещё со вчерашнего дня.
Вчера он узнал о помолвке Юй Линси и Сюэ Цэня. Картина их идеальной гармонии под солнечным светом — она была столь яркой и колкой, что причиняла ему головную боль всю ночь.
— Ваше Высочество, пощадите! — истошный крик женщины вернул его к реальности.
Нин Инь поднял взгляд. На сырой каменной плитке пола лежала измождённая женщина.
По её аккуратно сшитому дворцовому наряду можно было определить, что она принадлежала к числу старших придворных служанок.
На её теле не было ран, но она выглядела так, будто её выжали досуха. Лицо женщины было бледным, покрытым холодным потом, словно её только что достали из воды.
Слева стоял молчаливый телохранитель с забинтованной рукой, не обращая внимания на происходящее. Рядом с ним в страхе жались ещё несколько слуг.
Женщина отчаянно била лбом об пол, надеясь на спасение:
— Ваше Высочество, пощадите меня ради тех лет, что я верно служила вам и госпоже Ли Фэй!
Нин Инь позволил ей достаточно долго умолять, прежде чем его губы изогнулись в холодной усмешке. Едва слышно, он спросил:
— Когда ты, Цинь-нянь, предала меня, рассказав моему брату, где я нахожусь, неужели ты вспомнила о тех годах службы?
— Я больше не осмелюсь, никогда! — поспешно заверила Цинь-нянь, её голос дрожал от страха. — Если Ваше Высочество меня пощадит, я готова сделать всё, что вы прикажете…
— Всё? — Нин Инь хмыкнул, словно взвешивая вес этих слов.
Цинь-нянь ухватилась за соломинку и судорожно закивала.
— Прошу вас, дайте мне возможность искупить свою вину.
Он играл с коротким кинжалом в пальцах, прищурив глаза, как будто размышлял.
— Хорошо, — наконец произнёс он с лёгкостью.
Едва он сделал движение подбородком, женщина тут же подползла к его ногам.
С холодной улыбкой Нин Инь посмотрел сверху вниз на распростёршуюся у его ног фигуру и сказал:
— Я хочу, чтобы ты любила меня.
Точно так же, как Юй Линси любит Сюэ Цэня.
Эти слова повергли всех присутствующих в оцепенение. Слуги удивлённо подняли головы, не понимая, что творится в голове их господина.
Цинь-нянь же задрожала ещё сильнее. Что означали эти слова? Что задумал седьмой принц?
С самого рождения Нин Инь сталкивался с холодным равнодушием своего отца, давлением братьев и даже ненавистью собственной матери, госпожи Ли Фэй.
Его жизнь была короткой, полной тьмы и извращений. Он был одержим, жесток и мастерски умел притворяться. Никто никогда его не любил.
Цинь-нянь чувствовала к нему лишь страх и даже не представляла, как можно было бы полюбить такого человека. Но она хотела жить и, собрав остатки смелости, протянула руку. Её дрожащие пальцы потянулись вверх от края его новеньких кожаных сапог, цепляясь за подол его одежды.
Искать его благосклонности… Разве это не любовь?
Ведь так поступают все женщины при дворе.
Но едва её бледные, как у червяка, пальцы коснулись края сапога, взгляд Нин Иня стал ледяным.
— Не так, — холодно произнёс он.
Руки Юй Линси были тёплыми, даже когда она боялась. Её глаза всегда оставались чистыми и ясными, как зеркало, отражающее свет.
Совсем не такие, как у этой женщины — фальшивой, развращённой, с мутным и пустым взглядом.
Только Юй Линси могла так смотреть. Только её глаза были светлыми, как осенняя вода.
Нин Инь наконец понял это.
— А! — Цинь-нянь вскрикнула, когда её опрокинули на пол. Она изумлённо смотрела на лицо юноши, которое вдруг переменилось.
— Ты слишком грязная, — равнодушно бросил он, его бледные тонкие губы холодно извергли эти слова.
— Ваше Высочество, я могу! — заикаясь, воскликнула Цинь-нянь, её зрачки затрепетали. — Прошу, дайте мне ещё один шанс…
— Тсс, — Нин Инь поднял изящный палец, требуя тишины.
— Ты должна радоваться, что я не убиваю женщин, — добавил он.
Цинь-нянь замерла, но в её глазах вспыхнул слабый проблеск надежды.
Однако, как только она подумала, что спасение близко, Нин Инь откинулся на спинку кресла и внезапно рассмеялся.
Его смех, перекатывающийся в груди, не казался грубым. Напротив, в нём была насмешливая изящность, будто он смеялся над всем миром. Его голос раздался снова:
— Ты правда поверила, что я это сказал?
Его переменчивый, капризный тон разбил её надежды вдребезги.
.jpg)
0 Комментарии