Несколько дней небо оставалось затянутым грозовыми тучами, тяжёлыми, словно растёкшаяся тушь.
Подул ветер, и первые капли дождя упали на крыши, разбиваясь осколками по черепице.
Постепенно дождь усилился, застучав по карнизам и превращаясь в сплошную водяную завесу.
Паломники в спешке поднимали рукава, укрываясь от ливня, а галереи и внутренние залы храма заполнились до отказа.
С разных сторон спешили Хутао, телохранитель Юй Хуаньчэня и сам Сюэ Цэнь, собираясь у входа.
— Нашли её? — голос Сюэ Цэня выдавал тревогу.
Хутао и стражник лишь молча покачали головами.
— Господин Сюэ, что вы такого сказали моей госпоже? — вдруг выпалила Хутао.
Она была готова броситься на него, но телохранитель семьи Юй вовремя дёрнул её за рукав, как бы предупреждая: «Не лезь, не говори лишнего».
Однако Хутао не желала молчать. Выдернув руку, служанка продолжила с болью в голосе:
— Почему она вдруг так ушла, когда вы просто разговаривали?
Сюэ Цэнь крепче сжал в ладони нефритовый оберег, который так и не успел подарить.
Он вспомнил, как стоял перед родителями Юй Линси, склонившись в мольбе о браке.
Вспомнил, как она тогда с мягкой, но твёрдой решимостью произнесла:
«Брат Цэнь очень хороший… но я никогда не думала о браке».
Горечь растеклась по сердцу, смешавшись с тревогой.
Неужели его чувство оказалось слишком навязчивым и испугало её?
Но ведь… раньше она говорила, что ей нравятся именно такие — благородные, образованные мужчины…
— Нужно искать дальше, — наконец сказал телохранитель.
— Госпожа не могла уйти далеко. Её карета всё ещё здесь.
Хутао огляделась, глядя на величественный храм, чьи шпили терялись в дождевой мгле.
— Но куда ей было деться в такой ливень?
* * *
На высокой террасе перед храмом, прямо под дождём, десятки монахов оставались недвижимыми. Они не открывали глаз.
Монахи продолжали монотонно читать сутры, словно стихия не имела над ними власти.
Гул колокола постепенно стих, а капли дождя становились всё крупнее.
Прохладный, влажный воздух проникал в келью через тонкие щели в окнах, но Юй Линси всё равно было душно.
Казалось, что тело стало невесомым, а кости размягчились от жара.
Голова кружилась, мысли путались, сознание ускользало.
Нин Инь проверил её пульс и вложил ей в рот горькую пилюлю, но это не помогло.
Лекарство лишь накладывалось на предыдущее, не принося облегчения.
— Вэй Ци…
Её взгляд скользнул по его размытым чертам, дыхание сбилось, а пальцы сами потянулись к нему, пытаясь зацепиться за ткань его одежды.
— Я… я ничего не ела… ничего подозрительного…
Её голос дрожал, а слова прерывались.
— Сегодня… я даже не пила… ни глотка чая… Я не знаю, что произошло…
Тело Юй Линси ослабло, и она почти рухнула вперёд, но Нин Инь поймал её.
Даже сквозь ткань чувствовался жар её кожи.
Её щёки покрылись ненормальным румянцем, уголки глаз слегка подрагивали, а в воздухе витал слабый, едва уловимый сладкий аромат.
Точно так же, как в тот раз в складе.
Нин Инь нахмурился.
Он вспомнил, как в Бессмертной Столице Царства Желаний слышал о коварном аромате «Великое Блаженство».
Этот яд не действовал сразу. Он проникал в кровь, оставляя в теле незаметный след, чтобы спустя время вновь пробудиться, подчиняя разум.
Если Юй Линси действительно была отравлена этим, то второй приступ не удастся подавить одной лишь силой воли.
— Противоядие… — едва слышно сорвалось с её губ.
Глаза потускнели, но она не сводила взгляда с него, будто он был последней её надеждой.
— Нет противоядия, госпожа, — ответил он ровным голосом.
Его руки крепче сжали её хрупкое тело, чтобы удержать его, когда она снова обессиленно осела вниз.
— Единственное средство — это…
— Вэй Ци! — она резко зажмурилась и стиснула сквозь боль зубы.
Нин Инь на миг замолчал.
Когда он увидел, как её лицо пылает, а губы едва сдерживают стон, в его глазах мелькнула тень.
Он тихо произнёс:
— Здесь безопасно. Никто нас не потревожит.
Юй Линси дрожала, но не двигалась, будто цеплялась за последние остатки сил.
Нин Инь медленно поднял руку и легко сдвинул вуаль, закрывавшую её лицо.
— Если снова перетерпишь, будет хуже, чем смерть.
— Нет… — она стиснула зубы, каждое слово давалось ей с трудом.
Нин Инь внимательно посмотрел на неё.
— Госпожа до сих пор не выносит меня?
Нин Инь спокойно кивнул, голос его стал ровнее, почти холодным:
— Даже если госпожа ненавидит меня, другого выхода нет. Если просто схватить первого встречного, после… придётся избавиться от свидетеля.
Он замолк на мгновение, вспомнив, что у неё есть Сюэ Цэнь — человек, с которым подобное не вызовет пересудов.
Однако, пока Юй Линси не пришла в себя, он сам отбросил эту мысль.
— А раз госпожа не любит, когда я убиваю людей, этот вариант отпадает сам собой.
— Нет.
Её ответ прозвучал глухо, но твёрдо. Её пальцы так сжали ткань его одежды, что костяшки побелели.
— Если я сделаю это здесь… чем я буду отличаться от Чжао Юймин?
Тусклый свет озарял стол с дымящимся сандалом, а на стене высеченный иероглиф «Будда» словно запечатывал пространство, превращая его в клетку.
Нин Инь внимательно посмотрел на неё.
Иногда он действительно поражался её упрямству.
— Разве важно, что мы в храме? — с лёгкой насмешкой спросил он.
Юй Линси не ответила и лишь сильнее сжалась в его объятиях.
— Ты горишь, тело изнывает от жара, но глядит ли Будда на тебя с жалостью?
Он провёл ладонью по её спине, словно говорил: «Рядом с тобой всё равно только я, грешник».
Она не могла возразить.
Юй Линси дрожала и из последних сил прижимала локти к телу. Её кожа под одеждой была влажной от пота.
Сколько ещё она сможет терпеть?
Жалкое зрелище.
Нин Инь опустил взгляд и легко постучал пальцем по колену.
Несколько секунд он колебался, а затем, услышав её сдавленный стон, поднялся и подошёл к столу.
Он резко надавил носком сапога на неприметную плиту в полу.
Раздался приглушённый щелчок.
Под ногами заскользило сиденье для медитации, отодвигаясь в сторону и открывая усыпанную каменной крошкой лестницу, ведущую вниз.
Считалось, что у лисы всегда есть три норы.
Этот тайник был его последним убежищем.
Никто, кроме нескольких приближённых, не знал о нём.
.jpg)
0 Комментарии