Выйти замуж за злодея ― Глава 78. Обострение. Часть 2

Если бы Чжэ Цзи сейчас увидел его с женщиной, да ещё и приведённой сюда, он наверняка решил бы, что Нин Инь окончательно сошёл с ума.

Нин Инь легко поднял Юй Линси на руки, осторожно прижал её голову к своей груди и, не торопясь, спустился по ступеням.

Чем дальше, тем темнее становилось вокруг.

Юй Линси потеряла ощущение времени.

В какой-то момент она распахнула глаза и осознала, что вокруг царит кромешная тьма.

Она больше не была в храме.

Куда он её ведёт?

Единственное, что оставалось неизменным, — его дыхание над головой.

Каждое движение мягко покачивало её, как лодку на воде.

Юй Линси на ощупь обняла его за шею и, инстинктивно жмурясь, уткнулась лицом в его плечо.

Каждый раз, когда она прижималась ближе, что-то в её теле, охваченном лихорадкой, успокаивалось.

Тёплое, сладковатое дыхание скользнуло по его шее.

На миг его шаг замедлился.

Однако он ничего не сказал и, сделав глубокий вдох, вновь ускорил шаг.

— Уже почти пришли, — голос был немного хриплым, но всё таким же ровным.

Юй Линси не отвечала.

Спустя время он остановился и, осторожно опустил её на мягкое ложе, как хрупкий сосуд.

Темнота окутывала их со всех сторон.

В воздухе ощущался слабый, застоявшийся запах сырости, будто это место не открывали годами.

Он сел рядом, молча наблюдая за её силуэтом, маленьким, почти теряющимся в постели.

Прошло ещё несколько секунд, прежде чем он наклонился ближе и спокойно сказал:

— Здесь не храм. Госпожа может не волноваться.

Когда глаза привыкли к темноте, он заметил: она дрожала.

Но это была не лихорадка.

Не та дрожь, что рождается от жара, а пугающая, бессознательная дрожь страха.

Она боится темноты?

Нин Инь вспомнил тот склад.

Вспомнил, как она сидела в углу, прижавшись к стене, сжавшись в комок, обхватив себя за плечи.

Тогда она тоже дрожала.

Нин Инь немного задумался, затем отстранился, намереваясь подняться.

Не успел он сделать и шага, как его запястье обхватила тонкая, горячая, словно раскалённый шёлк, ладонь.

Её кожа была мягкой, почти невесомой, будто под ней вовсе не было костей.

Нин Инь прищурился, чуть усмехнулся и легонько похлопал её по пальцам:

— Госпожа боится темноты. Я зажгу свет.

Её рука дрогнула, но не отпустила его сразу.

Он уверенно по привычке легко нащупал огниво и, двигаясь спокойно, начал зажигать масляные лампы по стенам.

Тени в отблесках пламени прыгали по стенам, удлиняя его силуэт — высокий, хищный, будто зверь, что затаился в темноте.

Когда мягкое свечение разогнало мрак, он затушил огниво, затем обернулся и посмотрел на Юй Линси.

Она свернулась в комок и издавала тихий, сдавленный стон.

Её лицо, раскрасневшееся от жара, теперь полностью освещалось.

Однако Нин Инь заметил не только лихорадочный румянец — по уголку её губ стекала ярко-алая капля.

Он нахмурился, шагнул вперёд и, не раздумывая, прижал палец к её губам:

— Не кусай, это не поможет.

Юй Линси крепко зажмурилась, стиснув зубы.

Только теперь Нин Инь понял, что кровь не от порванной губы — она выступила из-за того, что она слишком долго прикусывала язык.

Если так пойдёт дальше, она себя убьёт!

Его взгляд потемнел.

Он быстро взял её за подбородок и заставил разжать зубы.

Она дёрнулась, закашлялась и отвернулась, выплёвывая сгусток запёкшейся крови.

Её плечи сотрясались, а дыхание сбилось. Она была, словно рыба, выброшенная на сушу.

Несколько мгновений он молча смотрел на неё.

Его губ коснулся тёплый, металлический вкус.

Он вытер кровь с уголка рта и неожиданно тихо рассмеялся.

— И всё это ради Сюэ Цэня? — его голос звучал лениво, но холодно.

Он улыбался, но в его глазах были лёд и пустота.

Однако Юй Линси его уже не слышала.

Она не понимала, что он говорит, над чем насмехается.

Всё её сознание сосредоточилось на его губах, окрашенных её собственной кровью.

Жар полз по телу, стягивал кожу, каждый нерв казался горящим.

Её тело уже сдалось, но сознание продолжало бороться, отчего её взгляд становился всё более отчаянным.

Глаза Линси наполнились влажным блеском, скрывая в себе борьбу, невозможность сделать выбор.

Она была слишком прекрасной.

Настолько, что мир забывал — она дочь генерала.

Нин Инь никогда не видел, чтобы она плакала.

Однако сейчас в её глазах мерцали размытые слёзы.

Он понял, что именно она задумала.

И в этот же миг она ударила.

Тонкая серебряная шпилька блестнула в её руке и со всей силой устремилась в её собственное плечо.

Лязг!

Металл со звоном упал на каменные плиты.

Нин Инь перехватил её запястье в последний момент.

Его лицо застыло.

Красивая, холодная, жестокая усмешка на миг исчезла.

Вместо этого в его глазах закипела тёмная, неясная злость.

Он вжал её тонкое запястье в подушку, прижав к изголовью кровати.

Голос его звучал ровно, но с каждым словом в нём нарастало раздражение:

— Госпожа всегда так дорожит своей жизнью… И теперь вдруг решила поступить так глупо?

Этот Нин Инь был совсем другим.

Юй Линси смотрела перед собой невидящим, затуманенным взглядом, словно одинокий цветок, дрожащий под ветром и дождём.

— Вэй… Вэй Ци… — сдавленный голос сорвался с её губ.

Она прильнула к его шее. Её дыхание горячее и сбивчивое, а в голосе — и жалоба, и мольба, и странная, смущающая нежность.

Нин Инь цокнул языком, выражение его лица было невозможно разобрать.

Любой другой, попробуй только коснуться его шеи, уже давно бы лишился жизни.

Но сейчас…

Он лишь неторопливо потянулся к её волосам и легко ухватил белоснежную шелковую ленту, украшавшую её причёску.

Одно движение — и лента скользнула в его ладонь, а густые, как ночное небо, волосы рассыпались по плечам, мягко очерчивая изгиб её талии.

Юй Линси, тяжело дыша, слабо сжимала его плечо, не отводя взгляда.

Она ошеломлённо наблюдала, как он, даже не колеблясь, завязал эту ленту себе на глаза.

— В Бессмертной Столице Царства Желаний я слышал, — медленно заговорил он, небрежно, будто рассказывая давний анекдот, — что существуют способы, при которых девушка может избежать потери целомудрия… но всё же получить удовольствие.

Он завязал узел сзади, крепко, но спокойно, затем, повернувшись лицом в её сторону, добавил:

— Если госпожа боится… — Голос его стал чуть ниже. — Тогда я не буду смотреть, не буду слышать и не произнесу ни слова. Можешь пользоваться мною, как обычной тёплой бездушной вещью.

Лицо, скрытое под повязкой, было до невыносимости прекрасным.

Но он не мог скрыть своей сущности.

За маской отрешённости по-прежнему сквозило безумие — неукротимое, глубокое, как бездна.

Он наугад потянулся к её дыханию, ориентируясь только по нему, и тихо произнёс:

— Делай, что хочешь, госпожа.

Юй Линси услышала щелчок.

Будто в её разуме что-то оборвалось.

От переводчика: Если вам нравится то, что мы делаем, то поделитесь, пожалуйста, ссылкой на наш сайт где-нибудь ещё. Будем вам очень благодарны!

 

Вернуться к оглавлению