Легкий ветерок коснулся водной беседки, и подвешенные на изогнутых карнизах медные колокольчики зазвенели.
Нин Инь, играя с косточкой личи пальцами, смотрел на застывшую с кистью в руке Юй Линси. Он приподнял бровь и спокойно спросил:
— Госпоже не нравится?
Разве тут дело в том, нравится или нет?
Любому понадобилось бы время, чтобы осознать, что ему подарили кисть, сделанную из волос.
— Не то чтобы не нравится, просто любопытно, — ответила молодая девушка.
Она провела пальцами по гладкому, искусно вырезанному корпусу кисти, и белизна её кожи заиграла в контрасте с насыщенным алым лаком. Линси прищурилась и задумчиво произнесла:
— А если в следующий раз я похвалю твои красивые глаза?
— Если госпоже они так нравятся, могу вырезать и преподнести их в дар, — бесстрастно отозвался Нин Инь, который даже сделал вид, что обдумывает сказанное. Затем он с той же непоколебимой неторопливостью добавил: — Только вот госпожа добрая, а глаза требуют особого ухода. Не хотелось бы вас напугать.
— Не нужно, — поспешно пресекла Юй Линси этот опасный разговор.
Она перевела взгляд на кисть и задумчиво сказала:
— Волосы можно отрезать — они отрастут. А если лишиться глаз или конечностей, уже не восстановишь. Вещи, что даны человеку, красивы, пока он жив...
Не успела она договорить, как Нинь Инь низко усмехнулся:
— О, значит, госпоже нравится пользоваться живыми существами?
Благодаря ему теперь одно только слово «пользоваться» заставляло её невольно краснеть.
Она нахмурилась и, вздохнув, сказала с лёгкой беспомощностью:
— Я имела в виду, что тебе стоит бережнее относиться к своему телу.
Нин Инь не улыбнулся. Он лишь долго смотрел на её ресницы своими тёмными глазами, и было непонятно, услышал ли её слова.
Прошло несколько мгновений, прежде чем он заговорил:
— Госпожа не сочтет за труд написать что-нибудь этой кистью?
Рядом уже были приготовлены бумага и тушь.
Однако использовать волосы Нин Иня для обмакивания в чернила... Она почему-то почувствовала лёгкое сожаление.
Юй Линси собралась с духом, аккуратно размочила кисть в чистой воде, затем набрала тушь и спросила:
— Что ты хочешь, чтобы я написала?
Нин Инь держал правую руку за спиной, а левой, украшенной светло-кремовой лентой, неторопливо растирал тушь. Немного подумав, он спокойно произнёс:
— «Щёки алые, как личи, а запах мускуса проникает в глубину»*.
Кисть замерла, оставив на бумаге крошечный чернильный хвостик.
— Эта кисть упругая, подходит для размашистого, свободного почерка, но не для такой фразы, — невозмутимо сказала Юй Линси, делая вид, что не понимает скрытого смысла его слов.
Однако, опустив кисть на бумагу, она вывела строку из «Чжоу И»: «Благородный человек хранит дарования в себе и ждёт подходящего момента, чтобы проявить их».
В этом выражении «благородный человек» означает того, кто обладает и добродетелью, и талантом — а также является сыном правителя, скрывающим свои способности в ожидании подходящего часа.
Нин Инь считал себя умным, но не мог разобраться в том, какой смысл вложила в эту фразу Юй Линси.
Его движения замедлились, он прищурился и негромко усмехнулся:
— Госпожа меня переоценивает.
— У меня глаз верный, я не ошибаюсь в людях, — с улыбкой ответила молодая госпожа.
Она подула на написанные иероглифы, высушила тушь и протянула лист Нин Иню, поблагодарив его:
— Спасибо за кисть, она очень удобная.
Нин Инь медленно опустил взгляд, затем неспешно поднял руку и взялся за противоположный край бумаги.
Строгий, но в то же время свободный почерк, словно запечатлелся в его глазах.
Ветер слегка взъерошил гладь пруда, заставив ивы колыхаться.
Глаза Нин Иня на миг потемнели. Он мельком глянул в сторону лунных ворот за искусственной горкой и заметил, как за ними промелькнул подол светлого одеяния.
* * *
Чжао Юймин вернулась.
Она всего лишь хотела осторожно разузнать, каково сейчас состояние Юй Линси после действия Аромата Великого Блаженства, но неожиданно застала совершенно иную сцену в водной беседке.
В тот миг, когда юноша в черном слегка повернул голову. Чжао Юймин вздрогнула и поспешно отвернулась.
Только выйдя через боковую калитку поместья генерала, она, наконец, остановилась, с трудом унимая сердцебиение. За коротким мгновением удивления последовала волна жгучей зависти.
Фигура молодого человека в беседке была наполовину скрыта колонной. Она не успела рассмотреть его лица, но по одежде можно было заключить, что это всего лишь слуга или стражник. Однако Юй Линси обращалась с ним слишком доверительно. Молодая госпожа Юй улыбалась, не держала ни малейшей дистанции и не соблюдала приличий.
А если вспомнить, что рассказывал ей Чжао Сюй о действии того афродизиака...
Чжао Юймин стиснула пальцами лицо, где все еще оставался след от удара, но в её душе вдруг вспыхнуло темное, злорадное удовлетворение.
Три года назад, приехав в поместье Юй на празднование дня рождения, она впервые увидела второго молодого господина Сюэ — светлого, благородного, как сияющая луна. С тех пор забыть его стало невозможным.
*Образное выражение, отсылающее к женской красоте и её притягательности.
.jpg)
0 Комментарии