Иногда Су казалась мне непонятной. Она была явно чем-то недовольна, но мы так и не обсуждали это. Казалось, она намеренно тянула время, избегая темы брака, хотя ей уже было под тридцать. «Хорошо», — подумал я с некоторой долей злорадства, — «раз уж старая дева не торопится, я тоже могу подождать».
Но мама, конечно, не переставала меня подгонять.
В день рождения Су мама подарила ей щедрый подарок: старинное кольцо с тремя бриллиантами по карату каждый. Даже я не смог сдержать удивлённого «Вау!» Су покраснела и, запинаясь, попыталась вернуть подарок.
Мама нахмурилась:
— Ты ведь не из тех, кто скромничает. Что за подозрительность сейчас? Запомни: эти камни жёлтые, большого значения не имеют. Просто прими. Это не контракт на продажу себя.
Смущённая Су всё-таки надела кольцо. Я подмигнул ей, пытаясь развеять напряжение.
Мэйгуй, наблюдая за этим, с завистью протянула:
— Ого, очень красивое кольцо.
Мама недовольно посмотрела на неё, и она тут же замолчала.
Я с улыбкой добавил:
— Это как обруч на голове у царя обезьян. Не стоит завидовать.
Мама сказала:
— Как только ты выйдешь замуж и войдёшь в наш дом, у меня есть ещё кое-что ценное, что я копила много лет. Хочу отдать это человеку, которому можно доверять.
Здоровье мамы в последнее время ухудшилось. Она полюбила традиционную китайскую медицину, и её отвары заполнили дом сладковатым ароматом. Но кашель не уменьшался.
— Китайская медицина — это шаманство, — однажды сказала Мэйгуй.
Мама устроила ей за это грандиозный скандал.
Разница в возрасте между ней и матерью была слишком велика. Их взгляды на жизнь расходились так же, как небо и земля.
С течением времени детская наивность покидала Мэйгуй. Она похудела, лицо стало изящнее, с острым подбородком, а глаза — ещё более выразительными, с длинными ресницами, отбрасывающими мягкую тень. В её выражении появилось что-то задумчиво-мрачное. Однако это была лишь иллюзия. На самом деле Мэйгуй не была глубокой натурой, у неё не было особых мыслей. Единственным проявлением «культуры» можно было считать её интерес к нескольким романам Чжан Айлин, которые она находила в моей библиотеке.
Как брат, привыкший к её внешности, я не считал её особенно красивой, но для посторонних её лицо производило ошеломляющее впечатление. Один из моих коллег как-то сказал:
— Самое притягательное в ней — это её губы. Они маленькие, но пухлые, будто готовы выплеснуть тысячу слов. Но что она может сказать в таком юном возрасте? Загадка.
Загадка? Они не знали настоящую Мэйгуй. Восхищаться девушкой только за её красоту — опасно, и это несправедливо по отношению к ней.
Даже когда мы просто заходили в кафе выпить чаю, её внимание пытались привлечь представители модельных агентств.
Какой-нибудь молодой человек с фотоаппаратом оставлял визитку и говорил:
— Мисс, мы уверены, что сможем сделать из вас звезду.
На это Мэйгуй неизменно отвечала:
— Я не хочу быть звездой.
Я же добавлял, не скрывая раздражения:
— Вы слышали? Она не хочет!
Так я прогнал уже не одного «охотника за талантами».
Су однажды спросила Мэйгуй:
— Тебе не надоедает, что все вокруг так на тебя смотрят?
Мэйгуй пожала плечами:
— Привыкла. Люди всегда смотрят на меня, будто у меня на лице цветы распустились. Остаётся только улыбаться в ответ.
Меня от этого воротило. Ну и что, что лицо красивое? Это ничего не значит.
— Чжэньхуа, кажется, ты единственный, кто не считает Мэйгуй красивой, — заметила Су.
— Я взрослый мужчина. Для меня красота женщины — это не только глаза, нос, ноги или талия. Я обращаю внимание на её внутренний мир, — ответил я.
— А ты знаешь мой внутренний мир? — с улыбкой спросила Су.
— Твой мир похож на калейдоскоп: можно смотреть бесконечно. Кстати, Мэйгуй сейчас с кем-нибудь встречается?
— Со всеми парнями из соседней школы, — пошутила Су.
— У неё есть кто-то постоянный?
— Не знаю. Наверное, нет.
— Вижу, волосы у неё опять стали прямыми. Это хороший знак. И, кажется, она наконец сняла ролики — тоже прогресс, — заметил я.
— Она сдаёт экзамены по девяти предметам, — напомнила Су. — Отличная ученица.
.jpg)
0 Комментарии