Мэйгуй впервые изменила себя ради мужчины. Она отрастила волосы, стала носить более изящные платья, меньше смеялась и вела себя куда сдержаннее. Теперь в ней чувствовалась какая-то трогательная женская нежность. Каждый её выход с Чжуаном сопровождался тщательной подготовкой — она торопливо переодевалась, подбирала обувь, и всякий раз выглядела так, что это было невозможно забыть. Если бы она не была моей сестрой, я бы гордился такой девушкой.
Гэншэн, напротив, никогда не наряжалась ради меня. Она всегда оставалась собой, естественной и неизменно красивой. Её простая белая одежда выделяла её на фоне всех этих вычурных и накрашенных женщин. Но всё же, она никогда не меняла себя ради меня.
Это не было упрямством или эгоизмом, скорее, твёрдой уверенностью в себе. Моя душа дрогнула. Ведь я люблю её именно за это, разве не так?
Летние каникулы ещё не закончились, а наши родители вернулись из Америки. Мы встретили их в аэропорту. Мама выглядела значительно лучше, набрала вес и, похоже, выздоравливала. Она была рада видеть меня и Гэншэн, а вот Мэйгуй осмотрела с ног до головы и лишь коротко кивнула. Мне показалось, что это несправедливо, но я не осмелился возражать. Тогда же я решил оставить Мэйгуй у себя, не принуждая её возвращаться домой.
Однако спустя немного времени пришла дурная весть.
В ту ночь я работал над сложным контрактом и ещё не ложился. Мэйгуй вернулась поздно, громко хлопнув входной дверью, отчего я вздрогнул. Она ворвалась в мою библиотеку, лицо её пылало, глаза сияли, а дыхание было сбивчивым. Некоторое время она просто стояла у дверей, молча, опираясь на косяк.
— Что случилось? — Я поднялся. — Ты пила?
Она выглядела ослепительно: в платье нежно-фиалкового цвета с глубоким вырезом, в ушах качались фиолетовые серьги. Дыхание её было тяжёлым, а в глазах читалась какая-то тревожная решимость.
— Мэйгуй, ты хочешь что-то сказать? — Я почувствовал неладное и подошёл ближе.
— Брат, — произнесла она едва слышно, — он женится.
— Кто? — спросил я.
— Чжуан Годун, — ответила она.
Я не сразу осознал всю серьёзность ситуации. Хоть меня это и удивило, но я не слишком обеспокоился.
— Ну и пусть женится, — сказал я, — разве парня нельзя найти в другом месте?
— Ты не понимаешь, брат. Я люблю его, люблю всем сердцем.
Я обнял Мэйгуй.
— Это пройдёт, не волнуйся, — сказал я. — Скоро ты забудешь его. Хороших парней полно, я уверен, ты встретишь кого-то лучше.
Она прижалась ко мне, издавая низкие, прерывистые звуки, напоминающие плач раненного зверька. Этот звук напугал меня.
— Мэйгуй... — позвал я её тихо, чувствуя, что что-то не так.
Я сразу подумал о Гэншэн: завтра мне снова придётся звать её на помощь.
— Иди спать, Мэйгуй, — попытался я её успокоить. — Завтра будет новый день. Помни слова Скарлетт О'Хары: «Завтра будет новый день».
— Брат, но он женится на другой, — прошептала она.
— Ну и что? Он всё равно тебе не пара, — ответил я, а потом добавил: — Если хочешь, можешь поплакать. Иногда это помогает.
Но она не заплакала. Вместо этого Мэйгуй молча развернулась и ушла в свою комнату.
На следующий день я получил свадебное приглашение от Чжуан Годуна. Церемония должна была состояться в церкви Святого Антония.
Я был больше озадачен, чем сердит. Протянув приглашение Гэншэн, я сказал:
— Посмотри. Я не понимаю. Почему человек, который собирается жениться, танцевал босиком с Мэйгуй в моей библиотеке?
Гэншэн побледнела от беспокойства.
— Ты должен приглядывать за Мэйгуй.
— Я это понимаю, — кивнул я.
Но я не сдержал обещания.
Чжуан Годун сам пришёл ко мне. Он холодно произнёс:
— Господин Хуан, прошу вас пройти со мной.
— Куда? — спросил я раздражённо. — И что за странное чувство юмора у вас?
— В мою квартиру, — ответил он. — Вчера, пока меня не было, ваша сестра попросила прислугу открыть ей дверь. Она всё разрушила. Я думаю, вам следует это увидеть.
Я остолбенел.
— Неужели? — спросил я, не веря своим ушам.
— Лучше будет, если вы сами посмотрите, — добавил он холодно.
Мне пришлось пойти с ним. Когда я вошёл в его квартиру и увидел её состояние, я был потрясён.
Если это сделала Мэйгуй, то я не понимаю, откуда в ней взялись такие силы. Это было настоящее зверство: не осталось ни одной целой вещи. Картины, мебель, занавески, постельное бельё, одежда — всё было разрезано острыми предметами и валялось на полу. Стены были испачканы чернилами и краской, а все лампочки разбиты. Только огня не хватало, чтобы завершить это уничтожение.
Я дрожал, не понимая, то ли от злости, то ли от страха.
Чжуан Годун, казалось, сохранял ледяное спокойствие. Он смотрел на меня и не говорил ни слова.
— Мы... мы всё возместим, — промолвил я дрожащим голосом.
0 Комментарии