Госпожа Хуан кивнула:
— Да, она действительно красивая. Когда-то она хотела бросить всё, но теперь вернулась. После смерти матери её больше ничто не сдерживает. Она сказала мне, что решила развестись.
— Развестись? А какой её муж? — удивился я.
— Очень обычный человек, — ответила она.
— Не может быть! — изумился я.
Госпожа Хуан тяжело вздохнула:
— Люди любят одних, а женятся и заводят детей с другими.
Я обдумал её слова, а потом спросил:
— А как насчёт вас? Вы с господином Хуаном?
Она грустно улыбнулась:
— Мне можно сказать, что повезло. Но, Цзямин, у нас тоже есть своя история, длинная и непростая. Мы оба женились поздно, нам многое пришлось пережить, прежде чем обрести друг друга. Даже когда находишь своё счастье, оно может быть печально-сладким. Знаешь, я всё ещё не могу поверить в свою удачу. Уже десять лет, как мы вместе, но каждое утро я просыпаюсь, смотрю на лицо Чжэньхуа и думаю, что это всё только сон...
Я слушал её внимательно, тронутый до глубины души.
— Этот мир совсем не такой, каким мы его представляем, — продолжила она. — Чжэньхуа пришёл, но пришёл с опозданием в десять лет. И в эти десять лет уместилось слишком много горечи. А вы с Мими не такие. У вас всё уже предрешено.
— Нет, госпожа Хуан, — неожиданно признался я. — С того момента, как я впервые увидел Мэйгуй, между мной и Мими всё закончилось.
Госпожа Хуан была ошеломлена:
— Цзямин!
На её лице появилось выражение, словно она увидела надвигающуюся беду. Такое же выражение я однажды видел у Хуан Чжэньхуа.
— Почему вы не позволяете мне приблизиться к Мэйгуй? — спросил я.
— Никто не запрещал тебе этого, — ответила она. — Но как могла случиться эта любовь с первого взгляда? Да, я понимаю, она красива, но в этом городе много красивых женщин...
— Она другая, — перебил я. — Её самая притягательная черта — её растерянность. Она сама не верит в свою красоту, и это делает её совершенно неописуемой.
— Может быть... Но, Цзямин, подумай хорошенько, прежде чем что-то делать, — сказала она.
— Я всё понимаю, — ответил я.
— Цзямин, обсуди это со своим братом, — сказала госпожа Хуан.
— С ним? — усмехнулся я. — Он-то что понимает в чувствах?
Госпожа Хуан мягко улыбнулась:
— Не обязательно быть окружённым женщинами, чтобы разбираться в чувствах.
— Это я понимаю, — согласился я.
— Цзямин, ты умный человек, — продолжила она. — Не причиняй боли Мими из-за мимолётного порыва.
— Я знаю, — ответил я.
Вдруг её лицо омрачилось.
— Нет-нет, ты даже не слушаешь нас. Тебе уже всё равно, что думает Мими. Я видела подобные случаи, — сказала она и, резко обернувшись, ушла.
Вернувшись домой, я застал брата в кабинете, где он играл на бамбуковой флейте. Я вдруг почувствовал желание подурачиться. Подбежал к двери и начал громко стучать ногами, крича:
— Замолчи!
Это было так весело, что я чуть не расхохотался. Музыка прекратилась, дверь открылась, и брат появился на пороге с нахмуренными бровями.
— Ты уже дома? — тихо спросил он. Голос у него всегда был настолько спокойным и сдержанным, что я никогда не слышал, чтобы он повысил тон.
— Брат, дай мне рассказать тебе кое-что, — сказал я.
— Что такое? — Он отложил флейту и закурил.
— Сегодня я встретил невероятную красавицу.
Он усмехнулся:
— Любая женщина с симметричным лицом для тебя красавица.
— Нет-нет, это правда! — возразил я. — Она была настоящей красавицей. Я сразу потерял голову. Стоило ей поднять глаза и посмотреть на меня, как я словно заколдованный. Это было страшно, я совсем потерял контроль над собой.
Брат с иронией посмотрел на меня:
— Ты всегда теряешь контроль.
— Брат, на этот раз всё иначе!
Он кивнул:
— Я тебе верю.
— Эй, можешь не улыбаться так натянуто? — возмутился я.
— Ты закончил? Если да, то я вернусь к флейте, — спокойно сказал он.
— Брат...
— Да, я понял, она была красавицей, — ответил он, туша сигарету с лёгкой улыбкой.
— Ты странный человек, — пробормотал я.
— Цзямин, тебе уже тридцать один год. Взрослей, — сказал он и закрыл дверь кабинета.
— Эй, брат! — я постучал в дверь. — Пойдём поужинаем вместе!
Ответа не было. Снова зазвучала мелодия флейты, её звуки напоминали тихую беседу, полную несказанной любви и лёгкой тоски, от которых сжималось сердце.
Тем временем горничные накрыли на стол. Когда я уже пил суп, брат наконец вышел из своей комнаты.
0 Комментарии