Я продолжал работать до глубокой ночи и, когда уходил, так и не сообщил Мими. Рано или поздно я все равно её разочарую, так лучше уж сразу.
Дома старший брат снова играл на пианино. Мелодия звучала жалобно, словно чей-то тихий плач. Я, не раздеваясь, рухнул на кровать и уснул от изнеможения.
Я сдерживал себя целых пять дней, пока не закончил проект реконструкции дома Хуан. Отдал чертежи Чжэньхуа и не пошел в особняк к Розе.
За эти дни я сильно изменился: перестал бриться, почти не спал, курил больше, чем брат. За несколько дней я похудел, в глазах поселились красные прожилки. Я молча вел войну с образом Мэйгуй, что прочно обосновался в моем сознании.
Мими несколько раз приходила ко мне. Но я был холоден, сидел, привалившись к стене, с закрытыми глазами, полностью её игнорируя. Мими думала, что я так из-за усталости и сложностей на работе. Она, конечно, злилась, но не высказывала упреков. Она была хорошей, понимающей девушкой, чистой и светлой, словно нарцисс. Однако мое сердце уже было далеко от неё.
Чжэньхуа однажды подошел ко мне и тихо сказал:
— Всё пройдет. Совсем скоро ты даже не вспомнишь. Мими — девушка, которую все одобряют, тебе должно этого хватить.
Я упрямо процитировал:
— «Пусть даже будут почтение и уважение, но сердце все равно останется неспокойным».
Но это оказалось сложнее, чем казалось. С самого начала мне было ясно, что я задолжал Мэйгуй что-то важное, и сейчас расплачиваюсь. Всё подтвердилось в тот день, когда начались работы по реконструкции дома. Она появилась передо мной.
Когда я поднял глаза и увидел её, меня поразил шок. Я замер, не в силах понять — это реальность или мираж.
Мэйгуй подошла ближе, взяла мою руку и, слегка покачав, тихо сказала:
— Цзямин, куда ты пропал? Я скучала по тебе.
Мое и без того надломленное сердце в этот момент разбилось вдребезги. Я осторожно сжал её руку, чувствуя, как всякая сила покидает меня. Отныне я решил, что готов погибнуть у её ног. И знаете, когда ты принимаешь такую судьбу, внутри вдруг становится удивительно спокойно.
— Ты так похудел, — заметила она.
Я, не задумываясь, ответил:
— «Становится шире пояс, но ни на миг не жалею, что ради неё исхудал и изнемог».
Она улыбнулась с теплотой:
— Ты такой романтичный.
Я приложил её ладонь к своему лицу.
— После работы давай сходим куда-нибудь поужинать, — предложила она.
— В восемь я заеду за тобой, — ответил я.
Когда Мэйгуй ушла, пришла госпожа Хуан.
Я тихо поведал ей всё, что было у меня на сердце.
Она даже не посмотрела на меня, лишь мягко проговорила:
— Иди. Порадуйся немного. Ты ведь одинокий мужчина, а она скоро разведётся. Тут нет ничего противоестественного. Я вижу, что ты уже на грани.
— Спасибо, — прошептал я.
Она вздохнула:
– Я охотно уступаю обстоятельствам, ведь никто не сможет повернуть вспять то, что уже рушится.
– Мне кажется, я счастлив, – признался я, – но это счастье похоже на предсмертный взрыв света. Я знаю, что Мэйгуй никогда не полюбит меня. Она ищет во мне лишь спутника, и не больше.
– Желаю тебе удачи, – тихо сказала госпожа Хуан.
– А вы счастливы?
– Я? – она подняла голову. – Мы с Чжэньхуа научились контролировать свои чувства. Мое отношение к любви отличается от того, что принято у других. Большинство считает любовь благом, а я вижу в ней нечто вроде чумы. Если прожить жизнь без любви и злобы, тогда это и будет счастье. Поэтому любовь для меня – это несчастье.
Я мягко ответил:
– Это потому, что большинство людей вообще не знает, что такое любовь. Когда приходит время, они женятся, заводят детей, и у них нет выбора. А если вдруг встретят кого-то, кто выше их по всем параметрам, начинают упорно добиваться, и тогда им кажется, будто они влюблены.
Госпожа Хуан грустно заметила:
– Тогда, получается, большинство все-таки счастливы.
В тот вечер я был счастлив ничуть не меньше. Я отправился в парикмахерскую, побрился, надел свой лучший светлый костюм и, полный решимости, направился навстречу Мэйгуй.
Она была в белом платье с глубоким вырезом, на шее блестела тонкая цепочка с бриллиантом, лицо было искусно накрашено. Ее красота была неописуема. Волосы, коротко подстриженные до плеч, были украшены цветком, закрепленным за ухом. Ее кожа сияла мягким медовым оттенком, а на ногах были белые босоножки. Её ногти на ногах были покрыты нежно-розовым лаком.
0 Комментарии