Я больше не мог сдерживаться. Громко закричав, я ударил кулаком о стену.
— Почему?! Почему именно Ши Цзямин?! Почему именно он?!
Госпожа Хуан попыталась схватить меня за руку, в её голосе звучала тревога:
— Цзямин! Цзямин!
Я упал на колени, закрыв лицо руками, и, как в бреду, повторял:
— Почему он? Почему это должен быть Ши Цзямин? Я лучше умру, я просто хочу умереть!
Госпожа Хуан обняла меня, пытаясь утешить:
— Цзямин, посмотри на это с другой стороны. Эти двое — самые близкие для тебя люди. Ты должен радоваться за них…
— Нет! — взорвался я. — Мэйгуй была моей! Это я встретил её первым. Я ненавижу его! Ненавижу!
Госпожа Хуан резко повысила голос:
— Ши Цзямин — твой брат! Он сделал для тебя больше, чем кто-либо. Как ты смеешь так говорить?!
Я почувствовал, будто внутри меня что-то оборвалось.
— Этот мир больше ничего не значит для меня, — прошептал я.
С трудом поднявшись на ноги, я попытался уйти.
— Куда ты? Цзямин, куда ты собираешься?
— Я не знаю, — устало ответил я. — Может, напьюсь. Или просто усну.
— Останься здесь, — твёрдо сказала госпожа Хуан. — Я позабочусь о тебе.
— Не стоит, — махнул я рукой. — Я не хочу быть для вас обузой.
— Не говори так. Сядь, пожалуйста.
— Лучше я пойду, — настаивал я.
— Ты никуда не поедешь, — решительно сказала она. — Я прошу тебя, останься.
Я внимательно посмотрел на неё:
— Ты боишься, что я убью себя?
В её глазах отразился неподдельный страх.
— Я уже мёртв, — тихо произнёс я.
И вдруг госпожа Хуан заплакала.
— Почему вы все такие? — воскликнула она. — Что мне делать с вами? Цзямин, ты не можешь поступить со мной так. Я видела, как ты рос. Не причиняй мне такую боль.
Я тяжело вздохнул:
— Я просто хочу поспать.
Госпожа Хуан, обладая безграничным терпением и истинной материнской заботой, устроила меня в гостевой комнате. Она принесла мне стакан воды, в которой я уловил привкус снотворного.
Я заснул почти мгновенно.
Когда я открыл глаза, на часах было два часа ночи.
В воздухе гостевой комнаты царила свежесть, всё было тихо.
Я молча встал, прошёл в ванную и умылся, вымыл голову и тело, аккуратно сбрил щетину. Затем, переодевшись, вышел из комнаты.
Госпожа Хуан не спала, она сразу подошла ко мне.
— Госпожа Хуан, я доставил вам столько хлопот, — сказал я.
Она внимательно посмотрела на меня:
— Мы с Чжэньхуа обсудили всё. Ты останешься здесь, будешь каждый день ездить с ним на работу. Я уже распорядилась, чтобы часть твоих вещей перевезли сюда.
— Спасибо, — ответил я.
— Чжэньхуа уже лег спать. Завтра у него несколько встреч.
— А я проголодался, хочу что-нибудь съесть, — сказал я.
— Пойдём на кухню.
Она приготовила для меня сэндвич и поставила передо мной бутылку холодного пива.
Лёгкая горечь пива отрезвила меня. Я говорил себе: "Ши Цзямин, с этого дня ты — мёртв. А мёртвым неведомы ни радость, ни гнев, ни боль. Поэтому живи дальше, как сможешь".
— Цзямин, тебе немного легче? — неожиданно раздался голос госпожи Хуан за моей спиной.
Я крепко сжал её руку и прижал её ладонь к своему лицу:
— Ты так добра ко мне.
В этот момент сзади раздался голос Чжэньхуа:
— Пу Цзямин, хватит говорить сладости моей жене. Ещё раз — и я тебя убью!
Он сам же рассмеялся, смягчая напряжение.
Их заботливое отношение тронуло меня до глубины души. Я не смог сдержаться:
— Мне кажется, моё сердце разрывается на части.
— Цзямин, Цзямин… — мягко произнесла госпожа Хуан.
— Любить не значит обладать, — вмешался Чжэньхуа. — Ты должен это понять.
Слёзы градом полились у меня из глаз.
— Пойду спать, — устало сказал он, вставая. — Поговори с ним.
— Нет, нет, госпожа Хуан, ты тоже иди отдыхать. Я просто посижу здесь один, — возразил я.
— Не беспокойся, — сказала она. — Я ведь самый свободный человек в мире. Не работаю, домашними делами не занимаюсь. Если я не возьмусь за такие дела, чем же мне ещё заняться?
— Я всё же хочу немного побыть один, — ответил я.
— Хорошо, я буду в кабинете, — сказала она, вставая и выходя из кухни.
Я положил голову на стол.
Госпожа Хуан была воплощением такта, воспитанности и проницательности.
Если бы и Мими могла достичь такого уровня, что бы мне ещё оставалось желать? Но жизнь полна страданий, и лишь отказ от прошлых привязанностей способен принести покой.
Через сто лет, была ли в моей жизни Мэйгуй или не была — разве это имело бы значение? Главное — жить сейчас и находить радость в настоящем.
Я лежал, положив голову на стол, пока шея не занемела. Но я не двигался.
Я не мог бороться с братом из-за женщины. Я был слишком многим ему обязан. Даже если я не смогу его поддержать, то хотя бы не причиню ему боли. Мне нужно убедить его, что в моих чувствах к Мэйгуй не было настоящей серьёзности.
0 Комментарии