— Позвони домой, — Мими поторопила меня. — Быстрее!
Я даже не подумал об этом. Хорошо, что Мими рядом.
На другом конце провода ответила госпожа Хуан.
— Что случилось с моим братом? — спросил я.
— Он хочет тебя видеть.
— Но что произошло?
— Возвращайся скорее. Это не объяснишь по телефону.
— Он в порядке?
— Он…
Я на мгновение замер.
— А Мэйгуй? С ней всё хорошо?
— С Мэйгуй ничего не случилось, — ответила она быстро. — Цзямин, я не могу говорить, мне плохо. Пожалуйста, приезжайте скорее. Твой брат нуждается в тебе.
Я обменялся растерянным взглядом с Мими. Всё это казалось каким-то тёмным, непонятным делом.
Мими взяла трубку:
— Госпожа Хуан, мы вылетаем немедленно.
Она положила телефон и сразу же схватила сумочку и пальто.
— Ты куда?
— Покупать билеты в Гонконг.
— Я никуда не поеду, — отрезал я. — Никто не умер, но всё вокруг туманно и запутанно. Зачем мне туда возвращаться?
— Здесь что-то не так, — твёрдо сказала она. — Я чувствую, что с ними происходит что-то серьёзное.
— С кем именно?
— Мы узнаем, когда приедем.
— Я не поеду! Даже если кто-то умер — это не моё дело! — выпалил я в раздражении.
Мими промолчала.
Я стиснул зубы.
— Ладно, ладно, — пробормотал я. — Сейчас не время для упрямства. Полетим вместе. Но я только начал новую жизнь…
Мими подняла на меня взгляд.
— А как насчёт твоей старой жизни? — тихо спросила она, и в её голосе прозвучала горечь.
Я крепче обнял её за плечи.
— Летим вместе.
После покупки билетов мы снова связались с госпожой Хуан. Она плакала.
Я почувствовал, что дело принимает очень дурной оборот. Сердце забилось тревожно.
Госпожа Хуан — женщина, которую ничем не проймёшь. Если бы она застала Хуан Чжэньхуа с любовницей, максимум, что бы она сделала — кивнула бы и сказала: «Здравствуйте».
Если уж она так расстроена, значит, произошло что-то действительно страшное.
В самолёте меня мутило, кусок в горло не лез, сердце будто стянула тяжёлая свинцовая петля.
Мими чувствовала то же самое. У нас обоих руки были холодные, как лёд.
Преодолеть двадцать четыре часа пути оказалось нелегко.
— У меня только один брат… — выдохнул я, но не смог закончить фразу.
Мими молчала.
— Если с братом что-то случилось… — я не смог договорить.
Прижав ладонь ко лбу, я не сомкнул глаз всю дорогу. В глазах плясали золотые вспышки, а чем ближе мы были к Гонконгу, тем сильнее накатывало дурное предчувствие.
Как только мы сошли с трапа, не задерживаясь ни на секунду, бросились к выходу. У нас не было багажа.
В зале ожидания стояли Хуан Чжэньхуа и его жена, оба бледные, с застывшими лицами.
Сердце бешено заколотилось.
— Где мой брат?! — резко спросил я.
Госпожа Хуан шагнула ко мне и начала:
— Ты должен сохранять спокойствие…
— Где он?! — я схватил её за руки. — Ты сказала, что с ним всё в порядке… Скажи, что он в порядке!
— Успокойся! — неожиданно рявкнул Хуан Чжэньхуа. — Ты когда-нибудь умел держать себя в руках?! Тридцать с лишним лет, а всё так же вопишь при любой неприятности. Неужели не научился хоть чему-то?
— Чжэньхуа… — негромко одёрнула его жена.
Мими встала между нами:
— Мы готовы. Как бы ужасно это ни было, скажите нам правду.
Хуан Чжэньхуа коротко взглянул на жену, затем посмотрел на меня.
— Цзямин, твой брат болен. Ему осталось три месяца.
Мими отшатнулась, наткнувшись на меня.
— Нет…
Меня словно оглушило. В голове зашумело, в ушах звенело, ноги подкосились.
Прошла целая вечность, прежде чем я смог сделать шаг вперёд.
— Брат… болен? И… три месяца? — голос дрожал, но звучал чужим, словно не моим.
Госпожа Хуан смахнула слезу.
— Это правда.
— Что за болезнь?! Почему я ничего не знал?! — ноги подкашивались.
— Он не говорил тебе, — тихо ответила она. — Никому не говорил. Теперь же это ни для кого не секрет… но Мэйгуй всё равно настаивает на свадьбе.
— Где он? — прошептал я.
— Дома, — ответил Хуан Чжэньхуа.
— А Мэйгуй?
— У нас, — коротко бросил он.
Мими взяла меня за руку.
— Обо всём поговорим дома. Поехали.
В машине у меня пересохло во рту, язык словно прилип к нёбу. В памяти всплывали поступки брата за последнее время, полные обречённости. Вдруг всё стало ясно.
Он давно знал…
Он знал!
Но не сказал мне. Только торопил с женитьбой, твердил: «Рожай побольше детей», словно пытался оставить после себя хоть что-то.
Я уткнулся лицом в локоть. Слёзы не шли.
0 Комментарии