— Да, я знал. И знал, что ты её любишь. Но, Цзямин, я думаю, ты меня простишь.
Он говорил спокойно, как ни в чём не бывало.
— Что сказали врачи? — спросил я с болью.
Он открыл ящик стола.
— Все документы здесь, можешь посмотреть. Я не хочу говорить об этом.
— Мэйгуй хочет тебя видеть.
— Я не собираюсь на ней жениться.
— Она любит тебя. Она хочет выйти за тебя.
— Она слишком романтична, — вздохнул брат. — Она не осознаёт, что через три месяца я действительно умру и что она действительно станет вдовой.
— Я не думаю, что она настолько наивна, — возразил я. — Ты не должен недооценивать её чувства.
Он поднял голову к потолку.
— Она забудет меня, Цзямин. Время лечит все раны.
— Брат…
— Скажи ей, что времени у нас слишком мало. Пусть больше не настаивает.
— Брат…
— Хватит, — он посмотрел на меня с лёгкой усмешкой. — Радуйся за меня. Тридцать лет — это не короткая жизнь, а мне уже сорок два.
Я сжал веки, но слёзы всё равно хлынули, как из источника.
— Цзямин, — вздохнул он. — Ты всё ещё не избавился от этой привычки. Всегда так — стоило что-то пойти не так, как ты хотел, сразу слёзы. Позови Мими, мне нужно с ней поговорить.
Мими тут же вошла. Глаза у неё были красные, распухшие от слёз.
Брат удивлённо взглянул на неё.
— Да я ещё не умер, а вы уже устроили траур.
— Брат! — Мими бросилась к нему и разрыдалась, обняв его за плечи. — Ты не можешь уйти… Ты не должен!
Он обнял её, но лицо его осталось невозмутимым.
Я провёл рукой по лбу.
Хуан Чжэньхуа тихо позвал меня:
— Цзямин, выйди на минутку.
Он отвёл меня на террасу.
— Твой брат должен провести оставшиеся дни в покое. Мы должны помочь ему. Вернись и попробуй уговорить Мэйгуй. Пусть просто будет с ним. Эти три месяца — ради неё.
Он взмахнул рукой.
— Всё, что он делает, он делает для неё.
— Они встретились именно сейчас… — я достал платок и вытер глаза.
— Да, — раздался за спиной голос брата.
Он стоял, улыбаясь, в дверях.
— Представь, мне довелось встретить её при жизни… Разве я не счастлив?
Я больше не выдержал.
— Брат, ты смеёшься?! Ты всё ещё смеёшься?!
— Люди всё равно умирают, — спокойно сказал он. — Через пятьсот лет или сейчас, какая разница? Главное, чтобы пока ты жив, ты жил.
Я шагнул вперёд и крепко обнял его.
Он был счастливее многих. Жизнь важна не длиной, а качеством — и он был прав. Он сумел найти свою любовь, и его тоже любили. Разве не в этом истинное счастье?
С тех пор вся наша семья избегала слова «смерть».
Мы с Мэйгуй проговорили всю ночь.
Она была на грани безумия.
— Я искала его полжизни… А теперь, когда нашла, ему осталось всего три месяца… — её глаза были пустыми.
— Некоторые не находят никогда, — сказал я. Кажется, во мне заговорила философия брата.
— Я люблю его.
— Мы все это знаем.
— Я очень люблю его, — прошептала она.
Сердце сжалось от боли, но я всё равно сказал:
— Я знаю.
— Я люблю и тебя, Цзямин. Но это другое. Тебя — как себя. А Цзяминя — больше, чем себя.
— Я знаю.
— Если он отказывается жениться ради моего же блага, я ничего не могу с этим поделать. Но я всё равно останусь с ним. Я проведу рядом с ним этот отрезок пути.
Я тихо сказал:
— Значит, мой брат — самый счастливый человек на свете.
Мэйгуй решительно сказала:
— Вы, наверное, не понимаете, что я чувствую к нему. На самом деле я знала его намного дольше, чем кажется. Когда я увидела его в первый раз, у меня было странное чувство… Будто он уже давно существует в моей жизни. Будто я всегда его знала.
«Возлюбленный сердца»…
Я посмотрел на неё с болью.
«Мэйгуй, Мэйгуй… А ты не догадываешься, что сама была моей возлюбленной?»
— Завтра я перееду к нему, — сказала она. — Вы не будете против?
Я покачал головой.
— Может, ты не знаешь, — вдруг продолжила она, — но я умею готовить. Хорошо готовить. И вязать. Я буду заботиться о нём, сделаю так, чтобы ему было уютно и спокойно. Мы будем счастливы. Нам отпущено три месяца. Мы не успеем поссориться, не успеем надоесть друг другу. Будет только любовь, без мелких обид и раздражения. — Её голос окреп, в глазах появился свет. — Цзямин, поддержи меня.
Я обнял её.
— Я благословляю тебя.
0 Комментарии