Она посмотрела мне в глаза.
— Ты женат.
Я молчал.
— Твоя жена вот-вот родит. — Она улыбнулась. — Твоё время должно принадлежать ей.
Она была права.
После похорон дом опустел. В нём больше не звучала музыка брата. Казалось, будто половина меня исчезла. Я не мог найти равновесие.
Мими терпеливо носила беременность. Она была сильной и по-прежнему работала. Иногда даже до изнеможения.
Я уговаривал её уволиться, но она не соглашалась. Держалась.
Домашние дела Мими передоверила горничным. Я смирился, так как понял, что спорить бессмысленно, но всё же чувствовал вину. К ней у меня не было такой страсти, как к Мэйгуй.
Мими навсегда.
Мэйгуй навсегда в прошлом.
Нужно сохранить силы для будущего.
За три месяца я превратился в образцового домоседа. После работы не было ни желаний, ни мыслей. Только дом. Я снимал ботинки и спрашивал:
— Где мои тапочки?
Горничная наливала мне чай. Ароматный. Тёплый.
Я делал глоток. Не знал, какой это сорт, но какая разница?
В кабинете висели непонятные картины. Это я развесил их. Мне было всё равно.
Я разворачивал газету и мог просидеть над ней час, не поднимая головы.
Постепенно подсел на романы в литературных приложениях. Особенно — на фантастику некоего Вэйсыли.
Он утверждал, что жизнь — это иллюзия, и я читал его изо дня в день.
Гоничная звала к столу — я садился есть.
Я ел много и был непривередлив. Чаще всего я выбирал простые блюда, например, варёную курицу.
Жир скоро начал откладываться на животе. Штаны стали тесноваты, но мне было всё равно. Я опустил руки.
В апреле родился наш ребёнок. Я ждал у родильной палаты, но почти не нервничал.
Роды прошли легко, девочка была крепкой. Я порадовался и похлопал Мими по плечу.
— Товарищ, вам ещё предстоит потрудиться.
Она слабо улыбнулась.
Вот и всё.
Так закончилась моя жизнь. Моя и Мими.
Но у Мэйгуй всё было впереди.
Мы иногда её встречали. Она не старела и только становилась всё более зрелой. Её красота не угасала. Наоборот, она светилась, словно отшлифованный камень.
Её по-прежнему окружали поклонники. Журналы считали честью брать у неё интервью. Даже если бы не её внешность, у неё был другой козырь.
Дом Хуан стоял на участке земли, который мог сделать её одной из богатейших женщин города. Она обладала всем, о чём мечтает женщина.
Однажды я спросил:
— Ты счастлива?
— Конечно.
Она улыбнулась.
— Почему я не должна быть счастлива?
Мы сидели в её кабинете и пили коньяк. В гостиной Мими играла с ребёнком. Хуан Чжэньхуа пришёл с новой девушкой.
— Но всё же… — начал я.
Она вскинула голову, её глаза были лукавыми.
— Но что?
Она перевела взгляд на скрипку, висевшую на стене.
— Ты думаешь, что из-за Цзямина я должна быть несчастной? — Мэйгуй покачала бокал. — Да, когда я думаю о нём, мне грустно.
Она посмотрела мне в глаза.
— Но если у человека есть всё, что он хочет, он должен быть счастлив. — Она сделала глоток. — Ты тоже должен быть счастлив, Цзямин.
Мэйгуй наклонилась ко мне.
— Даже Су Гэншэн я сказала то же самое. — Она усмехнулась. — В этом мире нет ничего идеального.
Я опустил голову.
Она сменила тему.
— Знаешь, что сказала Мими?
Мэйгуй усмехнулась.
— Я сказала ей, что ты наконец можешь расслабиться. Теперь, когда ребёнок родился.
0 Комментарии