Я молча взял её за руку, и мы поспешили в больницу.
Сейчас она нуждалась во мне больше, чем когда-либо.
Её отец скончался в тот же день после полудня.
Сердечный приступ. Сорок девять лет.
Тайчу плакала без остановки, её глаза опухли, боль и горе лишили её сил.
Я сообщил о случившемся в Гонконг.
Семья Хуан не унималась: телеграммы, звонки, требование немедленно привезти Тайчу обратно.
Однако она была слишком разбита, чтобы даже говорить. Целыми днями она сидела, прижав к груди вещи отца, и погружалась в воспоминания.
Меня раздражала эта навязчивая настойчивость семьи Хуан. Раз Тайчу и так собиралась вернуться в Гонконг, зачем торопить её в этот момент? Тело её отца ещё не успело даже остыть.
Она исхудала, плохо спала по ночам, почти ничего не ела днём. Тайчу чувствовала себя виноватой перед отцом за то, что не проводила с ним больше времени, когда он был жив.
Сорок девять лет… Все признают, что он ушёл слишком рано. По сути, ещё при жизни он выглядел и чувствовал себя как пожилой человек, которому давно перевалило за пятьдесят девять.
Он умер уже тогда.
В тот день, когда его покинула жена.
Первым, кого семья Хуан отправила в качестве посредника, стал Пу Цзямин.
Я знал, что его связывали с ними тесные узы.
Однако к нему у меня не было антипатии. Вежливый, обаятельный, элегантный мужчина с безупречными манерами. И его подход был куда более мягким.
Он изложил цель своего визита, затем сел в гостиной и взял на себя роль посредника. Было очевидно, что сам он толком не понимал, что случилось, но раз ему поручили эту миссию, он явился и теперь просто сидел.
— Госпожа Ло попросила меня прийти, — сказал он. — Она передаёт, чтобы ты не слишком горевала, Тайчу.
— Почему она не пришла сама? — спросила Тайчу.
— Ей… неудобно было прийти.
— Я знаю, — срывающимся голосом ответила она. В её глазах блестели слёзы. — Она презирала его. Всегда презирала! Но ведь он уже умер…
— Нет-нет! — поспешил возразить Пу Цзямин. — Это неправда, Тайчу. Она не такая. Вы её не так поняли. Она хотела прийти, но боялась, что её не примут. Она ждала вестей от вас, но вы так и не позвали её. Госпожа Ло всегда была такой: прошлое остаётся в прошлом. Это не бессердечие. Она вела себя одинаково со всеми — и с Фан Се Вэном, и с Пу Цзяминым. Ты не должна её осуждать. Особенно ты, Тайчу.
Я вздохнул.
Пу Цзямин был привлекательным человеком, но иногда говорил слишком путано, напоминая влюблённую девушку.
— Можешь идти, — спокойно сказала Тайчу. — Когда я буду готова уехать, я уеду.
Он посмотрел на неё долгим взглядом.
— Я останусь здесь и побуду с тобой, — произнёс тихо.
Меня это раздражало.
— Здесь есть я.
— Лишняя помощь не помешает, — ответил он. — Похороны ещё не состоялись. Вдвоём справиться легче.
Тайчу поколебалась, но в конце концов кивнула.
Я почувствовал, что Пу Цзямин испытывает к ней особые чувства. Возможно, из-за её матери — привязанность к дочери, как к её тени. Тем не менее он слишком игнорировал моё присутствие, и это выводило из себя.
— Я остановился в Шератоне, — сообщил он. — Если что, можете меня там найти.
— Хотя зачем искать, — заметил я. — Ты ведь всё равно каждый день ровно в девять утра будешь появляться здесь.
Он не обратил внимания на мой сарказм и мягко обратился к Тайчу:
— Я понимаю, что ты чувствуешь. Когда умер мой брат, мне тоже хотелось последовать за ним.
Тайчу подняла голову и взглянула на него, словно нашла родственную душу.
Пу Цзямин криво усмехнулся:
— Пожалуй, это было бы проще… меньше десятков лет забот.
Я опешил. Человек вроде него — и жалуется на жизнь? Тогда девяносто процентов людей на земле давно должны были бы купить себе верёвку.
— Но я всё же остался, — спокойно добавил он, а затем сказал: — Если ты действительно хочешь почтить память отца, живи. Живи достойно, радуйся жизни. Это и будет твоей благодарностью за всё, что он для тебя сделал. Подумай, если бы он увидел тебя сейчас — такой убитой горем, без сил, без желания идти дальше, — что бы он сказал?
Он умел говорить. С такими речами он мог бы птиц с деревьев уговарить слетать.
И, разумеется, его слова подействовали. Тайчу встрепенулась, её глаза больше не были такими тусклыми.
— Я буду приходить каждый день, — сказал он. — Береги себя.
— Да… да, — поблагодарила она.
Он мягко похлопал её по руке. Меня вдруг охватило тревожное предчувствие.
Я спросил:
— Госпожа Пу не приехала?
0 Комментарии