Хуан-мама открыла дверь и, увидев меня в таком состоянии, отшатнулась от удивления. Я мелко дрожал, но вовсе не от холода.
Чжуан Годун завтракал, читая газету. Завидев меня, он тут же вскочил:
— Что с тобой? Почему у тебя лицо, как восковая маска?
Он подошёл ближе.
Я, словно утопающий, увидевший спасителя, схватился за его руки. Губы дрожали, но я не мог вымолвить ни слова.
— Переоденься. Потом расскажешь. Переоденься скорее, — сказал он.
Хуан-мама тут же сунула мне сухой халат.
Я сбросил мокрую одежду, закутался в халат. Чжуан протянул мне бокал бренди. Я в этот момент действительно нуждался в алкоголе. О да, алкоголь… Я выпил залпом. Жгучая горечь обожгла горло, заставив закашляться.
— Что случилось? — снова спросил Чжуан.
Я с трудом сглотнул:
— Она… она…
— О чём ты? — переспросил он.
Я срывающимся голосом прошептал:
— Как это возможно?.. Она оказалась моей мачехой. Чжуан, она моя мачеха.
— Господи… — только и смог вымолвить он. Лицо его тоже стало пепельно-серым.
— Чжуан, я ждал её всю жизнь… а она моя мачеха, — внутри меня будто что-то разрывалось.
— Чжэньчжун… бедный Чжэньчжун…
Я упал на кровать, глядя в потолок пустыми глазами.
— Забудь. Просто забудь обо всём, это единственное, что ты можешь сделать, — сказал Чжуан.
Я закричал:
— Забудь?! Забудь?! Как мне забыть?! Почему ты сам не забыл свою любовь пятнадцатилетней давности? Почему Джульетта не забыла Ромео?! Почему Данте не забыл Беатриче?!
Я словно обезумел.
— Убирайтесь! Убирайтесь! Мне не нужны вы! Прочь! — завопил я.
Но Чжуан не ушёл. Он остался сидеть передо мной.
На шум прибежала Хуан-мама. Я схватил стакан и метнул в неё, но Чжуан успел её оттолкнуть, и она избежала удара.
— Ты что, беснуешься?! — гневно выкрикнул Чжуан. — Или ты просто сошёл с ума?! В чём виноваты другие? На кого ты пытаешься свалить свою боль? Ты же образованный человек!
Хуан-мама молча выскользнула из комнаты.
Я схватился за голову обеими руками.
— Дайте мне умереть… Дайте мне умереть…
Чжуан холодно усмехнулся:
— Настоящий барчук. Думаешь, умереть так просто? Разве ты не говорил, что не веришь в судьбу? Так вот, докажи это — борись.
Я посмотрел на него… и вдруг почувствовал, как по щекам побежали слёзы.
— Теперь я всё понял, — сказал я. — Чжуан, почему ты говорил, что без этого человека жизнь теряет смысл? Почему, получив письмо, начинал дрожать? Почему день и ночь не мог выбросить её из головы, терял всякий интерес к жизни? Почему взрослый мужчина способен ронять слёзы? Теперь я понимаю всё, Чжуан.
Старина Чжуан молчал.
Прошло долгое-долгое время, прежде чем он заговорил:
— Чжэньчжун, поедем со мной в Лондон. Забудь обо всём.
Я разрыдался.
Снова миновало немало времени, прежде чем он спросил:
— Она красива, Чжэньчжун?
Я не знал, что ответить. Красива? Она не просто красива! Я закричал, не в силах сдержаться.
В дверь заглянула Хуан-мама:
— Молодой господин Чжуан, мне вызвать врача?
— Не нужно, Хуан-мама, я сам справлюсь, — отозвался он.
Он ждал, пока я выкричусь, глядя на меня всё так же холодно.
— Ты, по крайней мере, смелее меня, — сказал он. — Ты хотя бы можешь кричать.
— Я не поеду с тобой в Лондон, — ответил я.
— И что ты собираешься делать? — усмехнулся он. — Соперничать с собственным отцом за женщину?
Его слова пронзили меня, и я разрыдался ещё сильнее.
Чжуан раздражённо бросил:
— Вот они, эти господинчики… Говорить умеют красиво, выглядят непоколебимыми, а как доходит до настоящего испытания — сдаются, ревут в голос. Смотреть тошно.
Я закрыл лицо руками, пытаясь заглушить рыдания.
— Я понимаю, тебе тяжело, Чжэньчжун. Но ты должен взять себя в руки. Мы с тобой как братья, я всегда помогу. Давай, соберись, едем в Лондон.
Я всхлипнул:
— Нам не стоило возвращаться…
Он горько усмехнулся:
— Ты прав. Нам действительно не следовало сюда приезжать. Это место не для нас. Уходим.
Так мы и покинули этот дом, молча собирая вещи.
0 Комментарии