Отец считал, что я рассеян и не в себе, и это его сильно удивило. У меня не осталось слов, поэтому я просто откланялся.
Мэйгуй почти ничего не ела, сказала, что устала.
Вернувшись в квартиру Чжуана, я открыл дверь и вошел. Навстречу мне вышла его подруга – с лицом мрачнее тучи.
Она даже не посмотрела в мою сторону, резко отвернулась и ушла. Чжуан сидел перед телевизором.
— Что случилось? — спросил я.
Его взгляд по-прежнему был прикован к яркому экрану, где гремел мультфильм про моряка Попая.
— Чжуан, — повторил я, — что случилось?
— Я сказал ей, что никогда ее не любил. Что любил совсем другого человека, всегда, — ответил он.
— А как же твое намерение измениться, начать новую жизнь?
— Я ошибся, — коротко сказал Чжуан. — Она все еще держит мою душу в своих руках.
Сказав это, он снова уткнулся в экран, не произнеся больше ни слова. Губы его плотно сжались, лицо выглядело изможденным, но глаза блестели дико, как у зверя. Мне показалось это странным, но у меня не было сил разбираться.
— Я все-таки поеду в Париж. Прислушаюсь к твоему совету, — сказал я.
Он не ответил.
Я собрал вещи, взял легкий чемодан, проверил карманы – денег оставалось мало. Тогда я заглянул в его ящик стола и взял оттуда пачку банкнот.
Перед уходом сказал:
— Я занял у тебя триста фунтов. Сейчас сяду на ночной паром в Париж. Думаю, нам, двум неудачникам, будет лучше разойтись и гнить поодиночке.
Не знаю, услышал ли он мои слова.
Я сел в старенький "Фольксваген", который мог рассыпаться в любую минуту, и на подушечном катере добрался до Булони, а затем направился на юг, в Париж.
Когда я прибыл, небо только начинало светлеть. Я пошел к Нотр-Даму, чтобы помолиться.
Если в Гонконге твое сердце может разбиться на сотню осколков, то в предрассветной тишине Собора Парижской Богоматери оно способно расколоться на тысячу.
Я снял комнату в гостинице и поселился там, ожидая, когда отец и Мэйгуй уедут. Утром я сидел на берегу Сены у моста Пон-Нёф, бесцельно глядя вдаль и слушая тихие разговоры светловолосых девушек.
Деньги закончились, и я позвонил сестре за помощью.
— Ло Чжэньчжун! В каком углу света ты сейчас находишься? — закричала она в трубку.
— В Париже. И у меня не осталось ни гроша. Цветы в Городе цветов утратили аромат.
— Отец ищет тебя. Немедленно возвращайся.
— Он еще не уехал? — удивился я.
— Да, случилось кое-что. Он остался. Возвращайся скорее, это важно.
— Важные дела? В нашей семье триста шестьдесят пять дней в году случаются важные дела, я в это не верю.
— Ло Чжэньчжун, только попробуй не вернуться!
— Хорошо, я поеду, поеду.
Я снова сел в свою развалюху и направился в Лондон.
Корабль пересекал Дуврский пролив. Ветер выл, небо стало густо-фиолетовым, чайки хрипло каркали над волнами. Я едва сдерживал желание разогнаться и вместе с машиной нырнуть в черные воды, исчезнуть с лица земли.
Но я не сделал этого. У меня не хватило смелости.
Я вернулся в Лондон, встал перед отцом и снова стал его послушным сыном.
Оказалось, у него действительно было важное дело.
— Чжэньчжун, — сказал он прямо, — мне срочно нужно вернуться в Гонконг. Я хочу, чтобы ты позаботился о своей мачехе.
Я поднял голову.
Отец кашлянул и произнес:
— Чжэньчжун…
Будто ему трудно было сказать дальше.
— В чем дело? — не выдержал я. — Почему вы не возвращаетесь вместе? Пусть она поскорее уйдет из моей жизни, тогда я смогу спокойно жить.
— Она не хочет возвращаться в Гонконг, — коротко ответил отец, вздохнул, встал и отошел в сторону.
Я повернулся к старшей сестре:
— В чем дело? Они поссорились?
— Нет, не ссорились, — сестра с досадой топнула ногой. — Просто у нее какие-то… странные отношения с твоим другом Чжуан Годуном.
— Что?! — у меня чуть уши не отвалились от удивления.
— Чжуан Годун, — повторила она. — Они встречаются каждый день.
— Он сошел с ума.
— Я тоже так думаю, — кивнула сестра. — Если ему нужна девушка, пусть выбирает хоть грузовиками, на свете полно женщин. Но почему именно она? Отец не может сам решать такие вопросы с молодыми, так что разберись с этим ты.
— Я? — я невольно отступил назад.
0 Комментарии