Я потерял только сердце, но никто этого не заметит. Это ведь лучше, чем потерять глаз или нос, верно? Я усмехнулся.
Навстречу вышел бродяга.
— Сэр, на чашку кофе…
Я протянул ему крупную купюру.
— Купи себе бутылку виски.
Он замер, потрясенный. Я больше не держал себя в рамках. Вернувшись домой, громко крикнул:
— Эй, кто-нибудь! Третьему молодому господину чай и воды!
Старшая сестра вышла навстречу. Ее лицо было бледным.
— Чжэньчжун!
Она протянула мне телеграмму.
Я схватил ее.
Господин Ло тяжело болен. Немедленно возвращайтесь.
Подпись — его домашний врач.
— Что с ним?! — вскрикнул я.
— Я уже заказала шесть билетов, — спокойно ответила сестра. — Вылетаем немедленно.
— Шесть? Кто еще летит?
Младшая сестра встряла в разговор:
— Две пары — мы с мужьями, ты с Мэйгуй. Разве не шесть?
Я усмехнулся:
— А я-то думал, вы спешите делить наследство. Оказывается, просто семейный сбор. Ну конечно, сколько же во все времена было «любящих» и «преданных» потомков!
Сестра возмутилась:
— Ло Чжэньчжун!
— Я полечу со своей невестой, — бросил я. — А вас это не касается.
Я набрал номер Сяо Ман. Она уже вернулась в свою квартиру.
— Немедленно бронируй два билета до Гонконга. Чем быстрее, тем лучше. Отец болен, мы должны быть там.
— Да… да… конечно, — быстро ответила она.
Вот почему жену нужно выбирать среди выпускниц университета — с ними хотя бы проще.
Повесив трубку, я направился в боковую гостиную.
Мэйгуй сидела у окна.
Я сказал спокойно:
— Ну что, ты добилась своего?
Она подняла голову. Её губы были сжаты упрямой линией.
Ни слова. Только взгляд — высокомерный, презрительный.
Она презирала меня за то, что я воспользовался моментом, чтобы бросить ей в лицо неприятные слова.
Я вздохнул:
— Что ты собираешься делать?
Она не ответила. Стояла у окна, обхватив себя руками.
— Мэйгуй…
Внезапно она взорвалась:
— Уходи, слышишь?!
Я отступил на шаг. Ее темные волосы свободно спадали на плечи. Глаза, казалось, горели угольками. Тонкие губы были плотно сжаты, а лицо застыло в тени надвигающейся грозы.
— Уходи, — повторила она низким, властным голосом.
Я вдруг почувствовал себя мухой. Лишней, жалкой мухой. Я развернулся и вышел.
Какое право я имел нарушать ее покой все эти дни?
Все это — лишь дело между ней и моим отцом. Она его жена. А я… я вел себя, как последний ничтожный негодяй.
Я поехал за Сяо Ман. Одежда, которую я купил, уже была доставлена к ней.
Горы разноцветного шелка и атласа покрывали стол.
Она опустила в них лицо и молчала.
— Сяо Ман.
Она вздрогнула и вскочила.
— Билеты заказаны. Вылетаем сегодня вечером.
— Тогда возвращаемся вместе, — сказал я.
— С твоим отцом все будет в порядке?
— Должно быть. Он еще не старик, ему всего пятьдесят с небольшим. Всегда был крепким. Но кто знает… Люди и в тридцать лет мрут в ванной от какой-нибудь неизвестной заразы, даже врачи не могут объяснить.
— Чжэньчжун…
Она посмотрела на меня и нерешительно взяла за руку.
— Спасибо.
— Глупости, — мягко сказал я.
Она была красивой женщиной. Выдающейся.
Наши исходные условия для брака были идеальными. Лучшей почвы для возникновения чувств и не придумаешь. Мы могли бы уважать друг друга и состариться вместе.
Я оглядел ее небольшую квартиру.
— Здесь слишком сыро. У нас есть четыре-пять часов. Собери вещи, я найду тебе место получше.
— Я живу здесь уже четыре года.
— Неудивительно, что у тебя такое слабое здоровье, — усмехнулся я. — Это же просто нора.
— Раз уж мы уезжаем в Гонконг, может, не стоит переезжать? — неуверенно спросила она. Голос звучал на удивление мягко.
Женщина есть женщина. Дай им шанс — и они вернутся к своей истинной природе.
Мне вдруг показалось, что Сяо Ман вот-вот сбросит маску независимой женщины и превратится в идеальную жену — хозяйку дома, готовую жить между кухней и гостиной.
Мы будем счастливы. Но почему каждый раз, когда я это говорю, мне слышится пустое эхо? Будто слова разбиваются о стену, растворяются в воздухе.
Я не хотел думать об этом дальше.
— Что будешь пить? — спросила она. — Я ведь даже не знаю, какие у тебя привычки.
Я улыбнулся:
— В этом и прелесть брака вслепую. Постепенно открывать друг в друге недостатки и радоваться этому.
— Мне кажется, что мы слишком торопимся… — она отвела взгляд.
— Не сомневайся, — вздохнул я. — Сейчас ты мне нужна.
Она помолчала, потом спросила:
— Ты волнуешься за отца?
— Безумно.
— Но совсем не показываешь этого, — заметила Сяо Ман.
— Я всегда умею себя контролировать, — спокойно ответил я.
Раздался телефонный звонок.
Сяо Ман поставила громкость на минимум — аппарат издал глухой, надтреснутый звук, словно приглушенный плач.
Она подняла трубку.
Слушала три минуты, затем, немного смущенно, передала мне телефон:
— Чжуан Годун хочет поговорить с тобой.
— Скажи ему, что их дела меня не касаются.
Она кивнула и спокойно повторила в трубку:
— Он сказал, что ваши дела его не касаются.
Затем положила телефон.
— Принеси мне виски со льдом, — попросил я.
Сяо Ман молча ушла на кухню.
0 Комментарии